Билим — Знание | Ёзден адет

1. ОСУЯТ — ЗАВЕТ

     БИСМИ ЛЛЯХИ РР АХМАНИ-РРАХИМ!
Адамгъа адам керек.
Дуния деген къаугъады,
Жашагъаннга саугъады.
Ахшылыкъны унутма,
Аманлыкъны эсде тутма.
Тели да бол, эсли да бол —
Элинг, жеринг бла бирге бол.
Хакъ кертини эр айтыр,
Эр айтмаса, эл айтыр.
Адамны бети — бетинде,
Элни бети — адетинде.
Адет билсенг — адетге кёре,
Билмесенг — бетге кёре.
Анам тикген тонум бар,
Атам салгъан жолум бар.
Ашау ючюн окъума да,
Жашау ючюн окъу.
Аз аша да, аз да жата —
Амма, башынга эркин бол.

     ВО ИМЯ АЛЛАХА, МИЛОСТИВОГО И МИЛОСЕРДНОГО!
Человеку нужен человек.
Мир — это и смута,
И дар живущему.
Добра не забывай,
Зла не помни.
Глуп ли ты, разумен ли —
Будь всегда со своим народом и землей.
Истину возвещает герой,
А если не герой, то народ.
Совесть (честь) человека — на его лице,
Совесть (честь) народа-в его обычаях.
Зная обычай — поступай по обычаю,
Не зная — поступай по совести.
Есть у меня шуба, сшитая матерью,
Есть у меня путь, проложенный отцом.
Учись не ради пропитания,
А ради жизни.
И скудно ешь, и мало проживи —
Но только будь свободен.

     Как уже говорилось выше, данный Кодекс является ядром огромного комплекса народных знаний, воззрений и представлений — «Тау Адет». Но и у этого ядра должна быть своя сумма, квинтэссенция, выраженная всего в нескольких афоризмах. Ее мы и назвали «Завет». Он заключает в себе самое важное, что, на наш взгляд, хотели сказать миру народные мудрецы. Глубина Кодекса не в изощренности, а именно в таких ясных и чистых речениях. «Человеку нужен человек». Всего три слова, и все понятно, и никто против этого возразить не сможет. Но так ли просто было нашему пращуру прийти к такой мысли? Здесь не просто говорится, что человеку нужен человек, но подразумевается, что нужен прежде всего. Какой смысл обладать богатством, испытывать радость, счастье и пр., если их не с кем разделить? В сущности, человек ищет только человека, в котором мог бы увидеть то, что есть в нем самом, оценить себя через другого, увидеть, сорадоваться, сопереживать. Если же не находит через честное и прямое общение и действие, через сотрудничество, любовь, уважение, подвиг, то пускается на поиски извращенным путем -покупает восхищение, которое чаще всего — просто зависть, завоевывает поклонение, в котором больше страха, чем признания и т. д.
Пылающий мир, в котором мы живем, находится меж адом и раем, и потому он — временный, двойственный, двоящийся: свет-тьма, холод-тепло, добро-зло, красота-безобразие и пр. Это та середина, арена, на которой человек проходит испытание, выбирает путь или к раю, высшему миру свободы, или к неволе ада, тьмы. В нашем мире есть нечто от рая, но есть и признаки ада. «Ёзден Адет» и говорит об этом во втором афоризме. Наш мир — это и смута, тревога, битва, но это и дар живущему, в нем живут и добро, и красота, и свобода, но за них надо бороться, надо стать достойными их.
Память имеет особое значение в карачаево-балкарской духовной культуре (эта тема могла бы послужить предметом отдельного исследования) и является в ней категорией нравственной. Неслучайно, что даже в бытовых коллизиях, когда человек ищет оправдания своему проступку, промаху и т. д., ссылаясь на то, что запамятовал, такое объяснение карачаево-балкарцами обычно не принимается: «Забыл, потому что захотел забыть, или не посчитал важным, не придал значения». Поэтому и забыть добро в понимании карачаево-балкарца — признак подлости. Но одновременно народный Кодекс велит не держать в памяти зла. Считалось и считается, что человек не должен молча переносить оскорбление или обиду, нужно ответить сразу — действием или словом, или ответить добром на зло. Или простить. Караулить, подстерегать, выжидать удобного момента — все это для мести — не в характере нашего народа (не лишенного недостатков, но совершенно не способного злоумышлять против кого-либо) и расценивается как признак подлости и трусости. Это имеет рациональное разъяснение в самом народе. Обида, зло считаются чем-то ядовитым, что, присутствуя в человеке, отравляет его. Поэтому и говорят: Ачыудан ёлеме; Ол ачыу мени ёлтюре тура-ды — «Умираю от обиды»; «Эта обида меня убивает» и т. д.
Четвертый афоризм можно объяснить словами: «Человеку нужны люди (народ)».Человек, теряющий связь со своим народом, — то ли возомнив себя выше его, то ли предав, то ли не осознавая важности этой связи, — обречен на одиночество и бессмысленное существование только ради сытости или потворства своему тщеславию.
Но быть всегда со своим народом не означает, что надо всегда соглашаться с общим мнением, которое часто является мнением не народа, а толпы или некоей, большой или малой группы. Идти против массы всегда трудно. Настолько трудно, что Кодекс подчеркивает: для того, чтобы возвестить истину, которая нередко бывает горька и неприятна, или опасна, мало быть просто умным или даже мудрым, — надо быть героем.
Никакое общество никогда не жило и не могло жить без определенных установлений, обычаев, традиций, регулирующих его жизнь. Но чем определялся характер этих установлений? По мнению древних мудрецов, нравственным уровнем этого общества (народа), обозначенным в афоризме как совесть, честь. Обычаи — лицо общества, они таковы, какова его мораль. Но, кроме общего ее уровня, есть и совесть отдельного человека. И вот ее-то Кодекс считает более высокой категорией, более безошибочным индикатором верного поведения, чем общественная мораль, имеющая склонность к формализации, в отличие от живого человеческого чувства. Не знаешь обычая — поступай по совести, и никогда ошибки не сделаешь.
Уважение к предкам и к прошлому вообще есть обязательное условие нормального развития и самого общества, и его культуры. Конечно, этого уважения никогда не будет в том, кто не ощущает себя живой частицей народа, к которому принадлежит по рождению. Не заслужив своим поведением и трудом народного признания, он начинает винить не себя, а народ, находя в нем одни только пороки и слабости, гнездящиеся как раз в нем самом, переносит их на него, не видя ни в нем, ни в его прошлом ничего. Такой субъект заслуживает или презрения, или жалости: отказываясь от своего народа или презирая его (потому что не знает его или чужд ему), такие люди уже не смогут приткнуться к другому и обречены на безликость. Но точно так же неверно не замечать и не говорить о слабостях и пороках своего народа, закрывать на них глаза.
В десятом речении говорится, что человек должен быть не только частицей в громадном организме народа, но и чувствовать себя звеном в цепи поколений, продолжать их дело, пользуясь их дарами, наследием -материальным и духовным. Как просто, поэтично и глубоко — есть теплая шуба, сшитая матерью, есть путь, по которому шел в своей жизни отец и которым должен идти и ты, чтобы он не оборвался. Учись, но не ради того, чтобы иметь пропитание, — это будет только обучение навыкам. Учиться — здесь это слово употреблено в более высоком смысле, не в практическом. Учись видеть жизнь во всем ее величии, размахе, противоречиях, полноте, чтобы жить осмысленно, — а это и есть жизнь. И дело не в том, чтобы иметь цель побольше накопить и побольше прожить. Не жизнь (как существование) объявлена в «Ёзден Адет» высшей ценностью, ибо существование в рабстве у человека ли, в преследовании ли иллюзорных, временных, преходящих ценностей (другая форма рабства) не является жизнью в полном смысле этого слова. Есть высшая ценность — свобода, заключающаяся не в творении произвола, не в поклонении деньгам и не в презрении к миру, а в независимости от своих низменных страстей, как и от богатства, славы, власти; свобода, которая достигается через обретение своего истинного Я внутри себя, и заслуженное уважение окружающих — вне.

2. АЛ — НАЧАЛО

     Тейри — къадар иеси, Адам — мадар иеси.
Тейри кеси тёреди.
Аллахны эсгермеген
Адамны да эсгермез.
Аллахны саугъасы — нюр,
Шайтанны — кюбюр.
Аллах деген абынмаз,
Абынса да — жыгъылмаз.
Аллах-утала — жан иеси,
Аны билмеген — эл телиси.
Жарыкъны кюсемеген
Къарангыда къабышыр.
Аллахха табыннган — Аллахны
жолунда, Мюлкюне табыннган —
шайтанны къолунда.

     Тейри — властитель судьбы, Человек — (своих) деяний.
Тейри сам себе закон.
Кто не поминает Аллаха,
Тот не вспомнит и о человеке.
Аллах дарует свет (дух),
Дьявол — сундук.
Кто помнит об Аллахе — не споткнется,
А если и споткнется, — не упадет.
Обладатель жизни — Аллах,
Кто этого не знает — умалишенный.
Кто не стремится к свету,
Закоченеет во тьме.
Поклоняющийся Аллаху — на пути
Аллаха, Поклоняющийся богатству —
во власти беса.

     Первый раздел в «Ёзден Адет» называется «Билим» — «Знание». Но точное значение слова билим, на наш взгляд, — «мудрость», поскольку не имеется в виду сумма неких практических и полезных сведений. И началом мудрости является именно вера в существование Творца, что и придает смысл существованию человека в мире, где он каждодневно видит умирание и смерть. Разумеется, Кодекс вобрал в себя некоторые представления из христианства и ислама, но его возникновение и развитие связаны с общетюркской религией — тенгрианством. Тейри -Бог-творец, яркие и многочисленные следы культа которого сохранились в духовной культуре и языке карачаево-балкарцев, в том числе и гимны. С принятием ислама этот теоним стал пониматься как одно из имен Аллаха. Означает он также «божество, небо, небесный». Скорее всего, последнее значение и есть самое правильное — «тот, кто на небе», остальное есть результат табуирования истинного имени небесного Бога (каким оно было, мы не знаем).
Тейри — божество неявно антропоморфизированное, облик его нигде не описан. Его ипостасью, земным воплощением, является грозный вождь богатырей-нартов — Ёрюзмек, как являются некими его подобиями (конечно, в духовном смысле) и остальные богатыри, сотворенные им для искоренения зла. Но в сохранившихся материалах нет персонификации этого зла, его духа, как это присутствует в мировых религиях.
Отрицательное начало в карачаево-балкарском тенгрианстве и эпосе представлено как нечто темное, не имеющее облика, но часто руководящее поступками людей и всегда — врагов-людоедов, носителей зла, подлежащих уничтожению. Зло в карачаево-балкарской этике рассматривается как извращение или отсутствие добра (как тьма есть отсутствие света), оно не субстанциально.
Представление о Тейри (на основе гимнов и эпоса) осталось очень близким к представлению об Аллахе. Все изречения вполне допускают замену древнего теонима мусульманским, причем смысл их от этого (в понимании карачаево-балкарца) нисколько не изменится. Тейри является высшей инстанцией, поэтому он сам себе и всему закон, рассматривается как владыка, определяющий судьбу, Он выше ее. Не она властвует над ним (как в древнегреческой религии, где даже Зевс не может избежать рока), а Он.
Отметим и представление о непричастности Бога к материальному богатству. Бог дарует свет, дьявол — только сундук, и тот, кто поклоняется своему сундуку, находится во власти дьявола.
Почитание Аллаха есть, в представлении наших предков, непременное условие сохранения человечности в самом человеке, поскольку дает возможность видеть в ближнем создание Творца, обладателя и дарителя жизни, что и является самым главным в представлениях о Нем. Незнание, непонимание этого считается в Кодексе свидетельством не просто глупости или невежества, но безумия, душевной болезни.
Как рассказывала мне мать, у ее отца Махмуда, глубоко верующего человека, однажды произошел короткий, но многозначительный разговор с одним партийным активистом, срочно усвоившим атеизм, и попытавшимся посмеяться над верой «темного» односельчанина (в 20-ые годы):
— Слушай, Махмуд, если ты сможешь показать мне место, где пребывает Аллах, то я, клянусь партбилетом, отдам тебе своего лучшего валуха!
— А если ты сможешь показать мне место, где Аллах не пребывает, то я, клянусь папахой, отдам тебе своего лучшего коня! Махмуд умел читать и писать, но богословом или муллой не был. В нем говорил дух его народа, который от древних времен и до наших дней верил и верит в святость и вездесущие Единого Творца. Слово ал, которым назван этот параграф, имеет в карачаево-балкарском несколько значений — «начало»; «перед»; «душа, дух».

3. ТАУЛА — ГОРЫ

     Аллахны къудуретин кёреме десенг,
Таугъа бар.
Тауну берекети — къара суу,
Келбети — нарат агъач.
Тау — таулуну тыпыры.

     Хочешь увидеть мощь Аллаха — Иди в горы.
Богатство гор — источники,
Красота гор — сосновые леса.
Горы — очаг горца.
Тау бла таулу — жан бла тёммек.
Тау таулуну ач этмез.
Тау кийиги тюзге энмез.
Таулуну тегенеси — тауда,
Бегенеси — тюзде.
Тауда тургъан — тау кибик,
Тюзде тургъан — жау кибик.
Таулу, ташха сыртын таяндырмай, тынчаймаз.
Чабакъны жаны сууда,
Таулуну жаны тауда.
Тауда ёсген таукел болур.

     Горы и горец — душа и тело.
Горы горца голодным не оставят.
Горный олень на равнину не
спускается.
Посуда горца — в горах,
Мучной кисель — на равнине.
Житель гор подобен горе (тверд),
Житель равнины подобен маслу (мягок).
Горец не отдохнет,
пока не обопрется спиной о камень.
Душа рыбы — в воде,
Душа горца — в горах.
Выросший в горах решителен.

4. ТАУЛУНУ КЕМ ЖЕРЛЕРИ — НЕДОСТАТКИ ГОРЦА

     Жети таудан аугъан таулу
Жолда ташха абыныр.
Таулуну гяуур этген чабырды.
Бёрюню къарты жубуранчы болур,
Таулуну къарты тырманчы болур.
Таулу билген — тёнгелек.
Таулу тайса, бек таяр.
Таулуну акъылы артдан келир.
Таулу, алдатмай, хорлатмаз.
Таулу таулугъа даулу.
Таулу тюшюн тюн сунар,
Жарыкъ айны кюн сунар.

     Горец, преодолевший семь вершин,
(Часто) спотыкается о камень на дороге.
Горца неверным делают его чабуры
Волк на старости охотится на сусликов,
Горец в старости становится ворчливым.
Горец только и знает, что крутые склоны.
Если горец заблуждается, то сильно.
Горец все понимает потом (задним умом).
Горца не победишь, пока не обманешь.
Горец горцем (всегда) недоволен.
Горец (часто) принимает сон за явь,
Ясный месяц — за солнце.

5. ТАУЛУНУ КЁЛЮ — ДУША ГОРЦА

     Таулу сюйген — туура сёз.
Таулуну къолу — жауур, Ашагъан ашы — ауур.
Таулу къолгъа къарамаз.
Таулуну тёшеги тынчлыкъсыз.
Таулу, кеси ач къалса да,
Къонакъларын ач этмез.
Таулу кечип да къоймаз,
Дау айтып да къыйнамаз.
Таулу, ышара билсе да,
Жашыра билмез.
Жетген кюнде таулу киши
Жетеуленнге тенг болур. (Аллай болургъа керекди).
Таулу таулугъа тенг.

     Открытая речь — то, что любит горец.
Руки горца — мозолисты,
Пища — питательна (тяжела).
Горец руку за подаянием не протянет.
Постель горца беспокойна.
Горец сам не поест,
Но гостей накормит.
Горец (обиды) не простит,
Но и досаждать попреками не станет.
Горец сумеет улыбнуться,
Но не сумеет скрыть (своего отношения).
В час опасности Горец равен семерым. (Таким он должен быть.)
Горец горцу — ровня.

     (Таулу, таулула — «горец, горцы» — одно из самоназваний карачаево-балкарцев.)
В немногих этих афоризмах выражен как взгляд карачаево-бал-карцев на свою среду обитания, так и на самих себя. В горах, творении Бога, они видят отражение его великой мощи. Здесь их жилище, их очаг. Да, жизнь в горах трудна, но и пища горца питательна. Горы формируют человека твердого, сильного, уверенного в себе — слабому здесь не выжить. Горец — вечный труженик, всегда его жизнь полна забот, постель его беспокойна. В горах нет многочисленного населения, поэтому в час опасности он должен быть равен семерым. Нельзя исконного горца обратить в раба — каждый из них считал себя равным другому, а свободу -своим неотъемлемым правом. «Горец горцу — ровня».
(Эта гордость, одно из сильнейших врожденных чувств карачаево-балкарцев, сохранялась в них и в годы изгнания, в Средней Азии и Казахстане (1943-1956). Лишенные всех прав, оболганные властью, потерявшие тысячи своих братьев, отцов и сыновей на фронте люди, шепча молитвы, молча умирали в землянках от голода, но подаяния не просили. Самоубийство — смертный грех, но были случаи, когда солдаты, вернувшиеся с фронта калеками, чтобы не просить милостыни, накладывали на себя руки. Некоторые подростки, не в силах видеть мучения соплеменников, объединялись в группы, грабили проходившие поезда и раздавали добычу изможденным, погибающим людям. Конец их, зачастую, был печален — кто погиб от пуль охранников, кто под колесами поездов, кто в тюрьмах. (Имена этих робин гудов помнят и сейчас.)
(Но следует заметить, что гордость часто переходит и в гордыню. Типичный карачаево-балкарец желает думать, что всеми своими достижениями он обязан только себе. Поэтому признать кого-либо, скажем, своим благодетелем, или наставником, учителем или опекуном ему трудно, как и подчиняться начальнику только потому, что он начальник. Эта же гордость или гордыня, вероятно, затрудняло заимствование чужого -в духовной культуре — утверждая стремление сохранять и развивать свое, исконное.)
Горы никогда не обрекали человека на голод — здесь не бывало засухи, горные леса были полны зверья и плодов. Здесь чистый воздух и чистая вода. У человека, который проснувшись утром, видит со своего двора могучие, уходящие в небо вершины, иное мироощущение, чем у того, кто видит за окном только стену соседнего многоэтажного дома или заброшенный пустырь.
И здесь же — фиксация некоторых привычек, и смешные наблюдения (пять раз в день снимать и надевать обувь после омовения было трудно, и многие из-за этого не совершали намаз), и прямо высказанные суждения о своих недостатках.
Народ не нуждается ни в лести, ни в пустом восхвалении. И если он сам отмечает у себя какие-то положительные качества, то это не похвальба, а простая констатация — так же просто народ говорит о своих недостатках. Да, мы гостеприимны, не мстительны, хотя долго помним и трудно прощаем обиду, открыты, мы — «народ с голым сердцем» {жаланжюрек халкъбыз — так иногда говорят со вздохом, с сожалением), часто одолеваем немыслимые препятствия и спотыкаемся о камень на ровной дороге. Мы слишком доверчивы и часто принимаем желаемое за действительное, т. е. строим иллюзии (при том, что способность не обманывать себя наш же Кодекс считает главным признаком ума), и, зная об этом, относимся к себе сверх-критически. Не потому ли так часто можно услышать из уст самих карачаево-балкарцев: Биз акъыллы халкъ тюйюлбюз — «Мы народ неразумный»? Не потому ли и слово таулулукъ, произведенное от одного из наших самоназваний (букв. «горство»), означает в нашей речи «доверчивость, простодушие»?
Мы — максималисты и упрямцы, а потому никогда не отличались способностями и тягой к интригам, хитростям, мы «недипломатичны». Требуем друг от друга всегда по высшему разряду («будь равен семерым») и никогда не замечаем и не отмечаем маленьких заслуг соплеменника — нет, нам подавай подвиг. Да, многие из нас ограниченны, только и знают что-нибудь одно, мыслят узко, мы часто недальновидны, часто упорствуем в заблуждениях, даже понимая, что увязаем в них; мы крепки задним умом. Прямолинейны и откровенны, поэтому требуем того же и от всех других: «Что горцу по душе, так это открытая (откровенная) речь». Да, у нас много недостатков, зато ложь, обман и притворство нам не по душе. Именно поэтому мы так любим от всей души посмеяться и над своими заблуждениями, и над чужими.
Так определяли черты своего характера наши предки. Дай Бог, чтобы побольше их потомков сохранили эту прямоту — главный признак свободного сердца. И самое главное — мы народ созидательный, народ строителей и пастухов, поэтов и ученых, но не спекулянты и не посредники, не воры и не жулики, и всегда стараемся иметь все свое и обходиться своим — умом, трудом, культурой. Мы любим правду и прямое слово.

6. ЫЗГЪЫЛ — НАСЛЕДСТВЕННОСТЬ

     Къан болмаса, жан болмаз,
Жан болмаса, сан болмаз.
Иймансызны къанындан динсиз келир.
Къанда болмагъан жанда болмаз.
Жашыргъан шартынг жашынгда чыгъар.
Атангы баласы болма да,
А дампы баласы бол.
Саны бузукъ сюелмез,
Къаны бузукъ тюзелмез.
Сууаплыдан сууап къалыр,
Гюняхлыдан гюнях къалыр.

     Без крови не будет души,
Без души не будет тела.
От крови не имеющего веры
произойдет не имющий религии.
Чего нет в крови, того нет и в душе.
Скрытая тобой черта проявится в сыне.
Не будь сыном своего отца —
Будь сыном человека (Адама?).
Имеющий увечье не поправится,
Имеющий порченую кровь не исправится.
От благотворящего остается благо,
От грешника — грех.

     Народ, как и его Кодекс, не рассматривает каждого человека, как нечто отдельное, автономное. Нет, любой человек есть частица семьи, общества, народа, человечества. Это связи и кровного, и духовного свойства. Но со своими предками и потомками личность (инсан, возможно, от тин-сап — «душа-тело») также связана и духовно, и физически, она есть звено в цепи поколений, это связь и в пространстве, и во времени. Поэтому человек ответственен перед Богом за судьбу не только потомков, но и предков (на которых можно обратить благословение людей, но можно навлечь и проклятия). Его жизнь, его деяния, добро и зло, совершенные им, во многом определяют судьбу его детей и внуков, поскольку человек оставляет им в наследство не только имущество или денежные долги, но и сумму своих благодеяний и прегрешений — такое же наследство и долги. И пользоваться этим наследством или расплачиваться за эти долги могут лишь его потомки.
Такое понимание наследственности привело к появлению понятия об искуплении — детям следует оставить благодеяния, а грехи предков -искупить. Отсюда и то важнейшее значение, которое придает наследственности Кодекс. Она предопределяет судьбу и здоровье личности (душевное и физическое), будучи записана в нашей крови. Судьба — огромная сила, но она находится не вне нас, а внутри нас. Дорога греха — путь вниз, сопротивляться ему очень трудно, как трудно остановить падение в пропасть. Об этом и говорится во втором афоризме: если отец не имел веры, то сын не будет иметь и религии, не будет верующим даже формально. Глубокий опыт наблюдений просматривается и в четвертом афоризме. Можно скрывать какой-то порок, тайно ему предаваясь, и окружающие могут о нем ничего не узнать. Но он обязательно проявится у потомка, причем в открытой форме.
Древние греки, как известно, считали, что от велений рока зависят не только люди, но даже и сам Зевс. По карачаево-балкарской метафизике Бог превыше судьбы (см. об этом ниже), превыше всего, поэтому может изменить и судьбу человека, если он, искренне веруя в милосердие Всевышнего, сам стремится к искуплению и если на то будет Его воля.

7. КЪАДАР — СУДЬБА

     Адам дан къадар кючлю,
Къадардан ийман кючлю.
Аллах-утала адамгъа:
«Сен мадар этсенг,
Мен къадар этерме», — дейди.
Къадар къыйнап тёлетир,
Заман сынап юйретир.
Адамны ачыр жазыуу жетсе,
Жатхан жеринден къобуп кетер.
Атасыны гюняхын
Туугъан баласы тёлер.
Мадарын тауусмагъан
Къадарына ийнанмаз.

     Судьба сильнее человека,
Но вера сильнее судьбы.
Аллах Всевышний говорит человеку:
«Будешь действовать — сотворю судьбу».
Судьба заставит платить, мучая,
Время научит, испытывая.
Кому настает срок испытать горе,
Встанет с ложа и уйдет (не зная, почему).
За грехи отца Расплатится его дитя.
Кто не исчерпал свои возможности,
Тот в судьбу не поверит.

     В сознании творцов Кодекса судьба, рок (къадар; жазыу, букв, «написанное») не означает некую надмирную силу. Это совокупность того, что предстоит пережить и совершить человеку, что во многом предопределено жизнью его предков. Его прошлое состоит не только из прожитых им самим лет и свершений, но и деяний, и качеств предков — душевных и физических, их наследия, находящегося в нем. Следовательно, человек и свободен и несвободен. Его несвобода заключается в том, что он должен расплачиваться за своих предков, он понесет за них неотвратимое наказание, поскольку не может отказаться от своих отцов и дедов, заменить их другими, как не может и выбрать себе потомков (или сделать их такими, какими пожелает), здесь у него нет выбора. Если ваш отец, или дед, или прадед когда-то отняли у человека имущество, свободу, жизнь, или обманули кого-то, оклеветали и т. п., и не вернули, не раскаялись, все это будет грузом висеть на их потомках и все это, рано или поздно, судьба, которая сильнее человека, потребует вернуть. Это — закон жизни, и, как и всякий надчеловеческий закон, он неумолим.
Но есть то, что судьбе неподвластно, что выше ее закона, — вера. Она дарована человеку как возможность победить рок, восстановить связь с Богом, обратиться ко Всевышнему Судье. Только Он может простить грехи (долги) человека. Путь к свободе открывается через веру. Отсюда требование активности, действий, направляемых ею, чем и определяется участь. Бог творит судьбу такой, какой старается сделать ее сам человек, существо, свободное в выборе между добром и злом.
Человек безусловно должен верить в бессмертие, в грядущую жизнь. Этот мир, в понимании предков карачаево-балкарцев, есть поле испытаний, то тлеющий, то пылающий, мир времени и временный, бренный, преходящий, преддверие рая — мира света, свободы, истины, вечности, или ада — мира неволи, тьмы, зла. Горящее, испытываемое огнем, превращается либо в свет, либо в пепел.
Время учит, судьба наказывает. Стать, благодаря вере и мужеству, над судьбой — вот что представляется задачей человека. Но до тех пор судьба, определяемая не только самим человеком, но и во многом — его предками, в чем и заключается причина ее власти (поскольку личность никогда не мыслится в карачаево-балкарской метафизике чем-то отдельным, а только звеном в цепи поколений), — до тех пор он будет испытывать все превратности, которые он сам и его предки навлекли, и что случается в свой черед неумолимо и неотвратимо. (В Св. Коране несколько раз подчеркивается, что в день Страшного Суда каждый человек будет отвечать только за свои грехи.)
Думаю, что если и есть некое представление о посмертной судьбе, разделяемое большинством карачаево-балкарцев, то это воздаяние. Грехи предков — как бы долги, бременем лежащие на потомках, и искупить их чрезвычайно трудно. Когда кто-то, возможно, даже праведник, постоянно претерпевает удары судьбы, неизбежно встает вопрос: с чего бы это милосердный Бог насылает на хорошего человека такие кары? Наши предки дали свой ответ — он страдает не за свои грехи, а за деяния предков (как и в обратном случае, когда негодяй живет весел и здоров — это заслуги не его, а дедов и прадедов, он прожигает их наследство).
Пытаясь совладать с судьбой, человек использует все возможности, полагая, что сумеет с ней справиться своими силами, не верит в нее. И только исчерпав все средства и возможности, и оглянувшись на прожитое, вдруг понимает, что судьба все-таки вела его. Ему остается два пути -либо сломаться и проклясть эту непонятную жизнь, руководимую непонятной силой, либо обратиться к Всевышнему Творцу с мольбой о вере и милости. Из этих изречений прямо вытекает, что судьбу человека (не во всем, конечно, но во многом) определяют его предки, совершившие благодеяния или злодеяния, но Бог выше судьбы и желает, чтобы человек поднялся над ней, он может дать ему другую судьбу. Для этого человек должен искупить грехи предков и не совершать грехов сам. Слово къадар имеет еще и другое значение — «множество», къа-дал — «усердие». Судьба — это множество препятствий, преодоление которых требует усердия (шутка).

8. ЖАШАУ — ЖИЗНЬ

     Ач эсенг — аша,
Туугъан эсенг — жаша.
Жан — татлы, Заман — атлы.
Жашау сюйген — жалынчакъ,
Хар залимге оюнчакъ.
Жашау дегенинг — тюш кибик.
Жашауун тауусмагъан
Сынауладан къутулмаз.
Биреуге танг ата,
Биреуге кюн бата.
Къыйынлыкъда бюгюлме,
Жашауунгдан тюнгюлме.

     Если голоден — ешь,
Если родился — живи.
Жизнь сладка,
Да время — всадник (стремительно).
Кто ищет (легкой) жизни — будет унижен,
Станет игрушкой каждого сильного.
Жизнь подобна сну.
Неокончивший свою жизнь
Испытаний не избежит.
Для кого-то встает рассвет,
Для кого-то заходит солнце.
В беде не гнись,
Веру в жизнь не теряй.

     Слово хакъ («истина») ошибочно считается в карачаево-балкарском языке заимствованием из арабского. Дело в том, что оно же есть утвердительное слово хау («да»), которое в древности, при отсутствии в тюркских языках дифтонгов АУ, ОУ, ЭУ, АИ, ОЙ, ЭЙ, звучало точно так же — хакъч т. е. истина — это то, что утверждается, то, что есть, существует, в отличие от лжи, которая является отрицанием, тем, что не существует. Сравните русское «истина», от «есть-ина» — «то, что есть».
Рождение не есть действие, которое происходит по желанию самого человека, поэтому Кодекс не признает за ним права по своему усмотрению прерывать свою жизнь. Более того, он утверждает и радость («сладость, вкус») жизни, но также призывает помнить о ее скоротечности. Кодекс предупреждает, что искать легкой жизни, цепляться за нее тоже не следует — за это придется платить унижениями, утратой достоинства, нравственным падением.
Поскольку эта, порой сладостная, порой горькая, жизнь есть пребывание во временном, горящем и разрушающемся мире, то и уподобить ее следует сну (следовательно, смерть — пробуждение к новой, истинной жизни в свете).
Представление о жизни человека как об испытании ясно обрисовано и в нартском эпосе, в котором богатыри пребывают в этом мире только временно, занятые искоренением зла. Выдержавшие испытание возносятся в вышний мир, где ежевечерне собираются на свои пиры. Не следует, предупреждает Кодекс, надеяться, что в какой-то момент земной жизни испытания вдруг закончатся — вся земная жизнь как раз и есть испытательный срок, отмеренный каждой душе. Поэтому нужно до конца сохранять бодрость духа, веря в вечную жизнь, а не в вечную смерть. Человек рожден не для счастья, а для испытания. Счастьем же является успешное преодоление очередного этапа испытания, удачей — отдых в пути, нежданная помощь.
Слово жашау «жизнь», возможно, одного корня со словами жан «душа», жаш «молодой» кжашил «зелень, зеленый», жаз «весна», жай «лето», жар «свет». Кроме того, есть слово хай, также ошибочно считающееся арабизмом. Оно входит в состав таких слов, как хайыр «польза, толк», хайда — побудительное «пора! начинай!», хайт del — ободрение «живи! крепись! держись!», хайыуан «животное», букв, «живая душа», хайрат «поминки». Слово хай, восстанавливаясь в хакъ, скорее всего, означает лишь оттенок этого слова — «живой, жизнь» (наряду с указанными выше значениями — «истина», «да»). Одно слово дало три побега -ХАКЪ «истина»; «цена», ХАУ «да», ХАЙ «живой, жизнь». Возможно, последнее слово звучит и в имени бога солнца — КЪАЙНАР, что переводится как «кипящий, горячий»; КЪАЙ НАР, ХАЙ НАР — «живое солнце». Истина, сущее и жизнь — одно и то же.
Насчитывается семь определений жизни:
1. КЕЧИНИУ — прозябание, жизнь в нужде.
2. ТУРУУ — пребывание, жизнь без событий.
3. БОЛУМ — бытие, существование, хорошее или плохое.
4. БАРЫУ — жизнь в ее течении, насыщенная событиями.
5. ЖАШАУ — жизнь во всех ее проявлениях, житье.
6. ЖАШНАУ — расцвет, цветение.
7. ЖАН — жизнь (в самом общем, нейтральном смысле)
Ёмюр «век», как и в русском, означает «время человеческой жизни», дуния — «мир, свет», имеет и значение «вся жизнь».
Обращаясь к народной этимологии, мы видим, что жашау очень близко к жасау — «украшение». Жизнь есть то, что украшает природу, и человек это тот, кто должен посвятить жизнь ее украшению и процветанию.

9. НИЕТ — ПОМЫСЕЛ

     Тюз ниетли сауду,
Терс ниетли шауду.
Ниетден — къылыкъ,
Къылыкъдан — ылыкъ.
Адамны ниети не сёзюнде болур,
Не кёзюнде болур.
Кир жюрекде — кир иннет.
Уллу адамгъа — уллу ниет.
Ниет тюбешдирир,
Амал тюйюшдюрюр.
Амал жокъда ниет бош.
Юйге-журтха тамал керек,
Иннетге амал керек.

     Помышляющий о правде — жив,
Помышляющий о кривде — мертв.
Каковы помыслы — таков и характер,
Каков характер — такова и участь.
Помыслы человека — или в его словах,
Или в его глазах.
В грязном сердце — грязные помыслы.
Большому человеку — большая цель.
Замысел объединит,
Способы (его претворения) — рассорят.
Нет возможностей — и замысел ни к чему.
Жилищу нужно основание,
Замыслу — возможность.

     Выше уже говорилось, что Кодекс утверждает активность человека, призывает его творить и побеждать свою судьбу (фактически видит смысл жизни в подвиге самопостижения и самопреодоления). Но здесь речь идет не обо всей жизни, а о том, каковы те или иные цели, помыслы и чем они вызываются. Они, эти помыслы, говорят о характере (хал) человека, из него исходят, и о них можно судить, до претворения в жизнь, по словам или догадываться по выражению лица и глаз. И, конечно, в грязном сердце рождаются и помыслы грязные. Когда Кодекс говорит о «большом человеке», он говорит о масштабной личности, наделенной способностями и волей. При этом этическая константа в оценке сохраняется всегда — по суждению карачаево-балкарцев, человек, не обладающий высокими нравственными качествами, никогда не признается большим, крупной личностью (что бы он ни совершил и чего бы ни достиг).
Наличие цели и целеустремленность считаются огромным достоинством, и соплеменники питают к человеку, имеющему цель, большое уважение — если он старается довести начатое дело до самого конца, до полного претворения, и особенно — если он достиг ее в одиночку. Это и понятно: человек, имеющий цель в жизни, намного выше живущего бесцельно, поскольку живет осмысленно.
Карачаево-балкарцы — народ с великим историческим опытом. И опыт этот не всегда диктует ему оптимизм. Так и здесь мы видим неверие в возможность для группы людей (большой или малой) достичь единения. Замысел может быть принят всеми и понимаем одинаково. Но вот средства, которые предлагаются для его претворения, всегда оказываются различными, начинаются споры и раздоры, и за всем этим цель остается недостигнутой или достигается не то, о чем мечталось.
Конечно, всегда есть множество людей, претендующих на лидерство или желающих оказаться в роли направляющих, ставящих цели перед другими, в надежде показать свою озабоченность общественными заботами. При этом они часто и не думают, как и какими средствами достичь желаемого и кто будет всем этим заниматься. О таких болтунах-прожектерах и предупреждает Кодекс. Не знаешь, как делать, — не говори и о том, что нужно делать, поскольку об этом знают и другие.
Существуют два проклятых русских вопроса: «Кто виноват?» и «Что делать?» Существуют также и два проклятых карачаево-балкарских вопроса: Ким этер? «Кто сделает?» и Къалай этсин? «Как сделать?».

10. ДИН — РЕЛИГИЯ

     Жолдан тайгъан — узакъгъа,
Динден чыкъгъан — тузакъгъа.
Адамны дини — намыс,
Бетсизни дини — нафыс.
Азанын къойгъан элде
Кечегиде шайтан улур.
Тин башха болса,
Дин да башха болур.
Эсли киши тутхан динин адамлагъа чыракъ этер,
Тели киши тутхан динин адамлагъа оракъ этер.
Эфенди оса л эсе,
Дининги терслеме.
Адамны динине къарама да,
Тишгае къара.
Дин къуруса, тын кетер.

     Сбившийся с пути — в пространство,
Преступивший религию — в ловушку.
Религия человека — намыс (честь, совесть),
Религия бессовестного — похоть.
В селе, где отменили азан,
По ночам воет бес.
В ком разный дух,
У тех и религия разная.
Разумный человек сделает свою
Религию светильником для людей,
Глупый сделает свою религию серпом для людей (искривит, ранит).
Если эфенди плох, Религию не вини.
Смотри не на религию человека,
А на его душу.
Исчезнет религия — исчезнет и покой.

     Кодекс создавался и хранился в самой гуще народа и отражает его воззрения, то, что было ясно многим (но не всем). В этом смысле взгляд на сущность религии, веры, воздаяния и т.п. — весьма интересный момент в «Ёзден Адет». Его творцы прекрасно понимали, что внутреннее (вера) связано с внешним (религией) как ритуальной стороной, так и духовным единством верующих. Религия рассматривается и в другом, более практическом смысле — как обширный комплекс представлений, отношений и действий, которые не дадут человеку и обществу сбиться с пути, помогут сохраниться. В следующем афоризме человек, носитель чести-совести, противопоставлен бессовестному, (он даже человеком не назван), руководящемуся только своей похотью {бет «совесть» имеет и другое значение — «лицо»). Здесь мы наблюдаем то же самое представление о зле, как о чем-то безликом, не имеющем образа. И то же самое или-или: где не звучит призыв к молитве — азан, там по ночам воет бес.
Но мало придерживаться обрядов одной и той же религии. Подлинно единоверцами могут быть только люди, чьи помыслы устремлены к благому. И если, скажем, один мусульманин или христианин, следуя путем человечности, выполняет все заповеди, стремится делать ближним добро, а другой, помолившись, идет предавать, красть и т.д, они не единоверцы, а враги.
Но Кодекс обращает внимание и на другое. В кривом зеркале все кажется кривым. Беда, когда человек, плохо понимающий даже самые простые вещи, силится толковать самое сложное, будучи неспособен увидеть или хотя бы почувствовать его глубину. Религия — сфера чрезвычайно сложная, тонкая, и, чтобы правильно понимать ее, нужны вера, ум, совесть, образование, великодушие, благожелательность и многое, многое другое. Разумный человек в религии старается удовлетворить духовную жажду, смиренно благодаря Бога за великий дар — веру. Он осознает ограниченность человека и признает свое ничтожество перед лицом Бога, поэтому не претендует на роль единственного толкователя Его Слова. Но человек поверхностный обязательно извратит ее (серп -символ кривизны), поскольку ни смысла ее, ни назначения не поймет, а будет использовать каждый подходящий случай, чтобы попрекнуть и «обличить» окружающих, выставить себя самым ревностным верующим, к месту и не к месту (всуе) поминать имя Всевышнего, уснащать свою речь религиозными терминами, тыкать в глаза своей «набожностью» и т. д. — т. е. будет использовать религию для поднятия своего авторитета, вместо того, чтобы скромно служить ей. (Ср. русскую пословицу: «Заставь дурака Богу молиться, он себе лоб расшибет».)
Кодекс трезво относится и к такой необходимой в обществе фигуре, как священник. Не все являются священниками по призванию, есть и те, кто избрал священничество просто как профессию. Но никто не осуждает их, если они стараются, пусть и без особого успеха (так как не имеют способностей и дара разумения Св. Писания) соответствовать своему высокому сану. Не следует винить религию, если священник грешит против нее или просто бестолков и т. д. Не он ее принес в мир. Если плох преподаватель литературы или философии, то Шекспир и Аристотель в том не виноваты.
Религия всегда была прочным основанием общественной жизни, поэтому ее разрушение всегда чревато катастрофическими последствиями, о чем и свидетельствует история. Не следует думать, что религия повинна в религиозных войнах — им виной властолюбие и жадность власть предержащих, из соображений выгоды обращавших ее в идеологию, в политическое оружие, используя невежество и фанатизм. Как заметил В. В. Шкловский, лук и арфа — одного происхождения. Можно натянуть струны на раму — это будет арфа, и зазвучит прекрасная музыка. Можно натянуть такую же струну, сделать лук и выстрелить в человека.

11. НАСЫП — СЧАСТЬЕ (УДАЧА)

     Кюн — ауанасыз,
Насып — ауарасыз.
Насып деген — кёгет терек:
Атасы жаяр, бал асы жыяр.
Насыпха дау жокъ.
Къаугъа келсе — къуугъанлай,
Насып келсе — жаугъанлай.
Насып — къадар саугъасы,
Къолай — мадар саугъасы.
Насып не жангылмаз,
Не жолда къалмаз.

     У солнца нет тени,
У счастья нет заботы.
Счастье — как плодовое дерево:
Отец посадит, сын соберет (плоды).
Удачу винить не за что.
Беда приходит погоней,
Удача льется дождем.
Удача — дар судьбы,
Достаток — дар трудов.
Удача с дороги не собьется,
В пути не замедлит.

     Счастье и удача — различные, но в чем-то близкие понятия. В первом афоризме речь идет о переживании счастья как состоянии, ничем не омрачаемом; если же есть хоть малейшая тень — это уже нельзя назвать счастьем. Во втором афоризме выражен тот же взгляд, что и на воздаяние: потомки пожинают плоды добрых дел, совершенных предками, хотя, может быть, и не заслуживают их. Это именно дар судьбы, которую творят и сам человек, и его пращуры. Оно так же неотвратимо, как и наказание за их грехи. Но в этих случаях термин явно употреблен в смысле удачи. И вполне правомерно. Разве можно сравнить состояние, которое испытывает тот, кто в тяжких трудах добился чего-либо, с тем состоянием, которое овладевает им в случае удачи? Удача равна подарку Бога или судьбы, и надолго оставляет в человеке ощущение жизни, как полной неожиданных чудес, чего не бывает в первом случае. Грубо-материальный пример: вы трудились 20 лет и накопили миллион рублей. Или вы 20 лет бедствовали, случайно купили лотерейный билет и неожиданно выиграли тот же миллион. Эмоциональное состояние ваше во втором случае будет намного интенсивнее — вы пережили чудо. Чудо же есть то, что укрепляет в нас веру в жизнь и отрицает рутину, прозя-бание, механический ритм существования.

12. ХАРАМ БЛА ХАЛАЛ — НЕЧИСТОЕ И ЧИСТОЕ

     Харамлыкъны саны тогъузду,
Аны билмеген тонгузду:
Тоноу, гуду, ултха,
Аман айтхан, жалгъан дау,
Аман айланнган, кёзбау,
Аракъы бла тонгуз эт — Экиси аш-суудула,
Болсала да, уудула.
Халалны кёлю чууакъ,
Харамны кёлю бууакъ.
Халалны иши, ашы да халал,
Харамны иши, ашы да харам.
Къыйын салгъан хала л ашар.
Харамны бети — арам.
Харамны къоюну хыйладан толу.
Харамгъа тоба да бир,
Оба да бир.

     Число запретного (нечистого) — девять,
Кто их не знает, тот подобен свинье:
Грабеж, воровство, мздоимство,
Сквернословие, клевета,
Блуд, двуличие,
Водка и свинина — Обе, хотя они пища,
Но ядовитые.
У доброго на душе светло,
У подлого — ненастно.
У чистого чисты и дела, и пища,
У подлого нечисты и дела, и пища.
Кто трудится, тот и ест чистое.
Лицо подлеца — свидетель (помыслов, дел).
Пазуха подлого полна ухищрений.
Для подлого покаяние и могила -Одно и то же.

     Народ, наделенный великим даром поэзии, часто излагал стихами весьма прозаические вещи. Это мы и видим в данном случае.
Термины харам «нечистое, недозволенное» и халал «чистое, дозволенное», относящиеся к пище, являются в карачаево-балкарском языке определениями и самого человека, и его поступков. Харам адам означает человека подлого, таящего недобрые помыслы. Халал адам — его антипод, добрый, отзывчивый, о зле не помышляющий. По аналогии, у первого на душе ненастье, у второго — ясно и светло. И конечно, вполне логично думать, что грязная душа подлеца пачкает все, к чему ни прикоснется, что ни начнет делать. За пазухой у него полно различных ухищрений, но помыслы всегда отражаются на лице. (Кажется, у Игоря Гастева был моностих: «Он в зеркало смотрел, как в уголовный кодекс».) Покаяться же и стать другим неимоверно трудно — это означает умереть и родиться другим.
Первый признак «нечистого человека» — отвращение к труду. Но все, что достигнуто неправедным способом, — нечисто, и наоборот. Поэтому чистой пищей питается только тот, кто трудится.

13. ТИЛЕК — МОЛЬБА

     Биреуге аманлыкъ излеп,
Тилек этип кюрешме.
Намаз этген ууахтынг
Жыл санаугъа кирмейди.
Биреуню билеги кючлю,
Биреуню тилеги кючлю. .
Аманлыкъ излеген — ибилисге тилекчи.
Бай-байлыкъгъа табыннган —
Мажюсюден жюз да аман.
Намаз жарты-къурту болмайды.
Тилек этген къуру къалмаз.

     Не призывай в своей мольбе
Беду на голову другого.
Время молитвы
В срок жизни не входит.
У одного сильны плечи,
У другого — мольбы.
Желающий (другому) зла молится дьяволу.
Кто поклоняется богатым и богатству,
Во стократ хуже язычника.
Молитва как попало не творится.
Молящий молит ненапрасно.

     Огромное значение придавалось и придается молитве как ритуалу, во время исполнения которого через душу искренне взывающего к Творцу проходит могучий поток божественной энергии, очищая и излечивая. Поэтому и считается, что время молитвы в срок отмеренной человеку жизни (судьбы) не входит и поэтому же нельзя молить Бога обрушить кары на голову другого, смешать благое с низким — злостью, обидой, гневом. Можно, конечно, молить о том, чтобы с кем-то совершилось зло, но такая молитва будет обращена не к Богу, а его к антиподу.
Здесь же — твердое убеждение в том, что добрые мольбы всегда доходят до Творца. И конечно, молиться лучше не как попало, а по тем правилам, которые открыты и завещаны пророками.
Здесь же отражен общий для всех последователей ислама взгляд, согласно которому приверженность богатству (как и властолюбие, и тщеславие), алчность есть худший вид идолопоклонства. Ничем иным они быть не могут. Слова Иисуса Христа: «…ибо где будет сокровище ваше, там будет и душа ваша». Вспомним по этому поводу героя трагедии А. С. Пушкина «Скупой рыцарь», в которой старый, помешавшийся от любви к злату барон мечтает не о рае, не о грядущей светлой жизни, а о том, чтобы после смерти незримо стоять на страже своих сундуков.

14. СУУАП — БЛАГОДЕЯНИЕ

     Сууаплыкъда марда жокъ.
Сууап жети атадан жетер.
Сууап ал да, суугъа ат — Халкъ кермесе да, балыкъ кёрюр.
Жюрегингде къууат болса,
Бергенингде сууап болур.
Жан аурутуп болушсанг — керти сууап алырса,
Сансыз этип болушсанг — жарты сууап алырса.
Ёксюзню къууандырсанг — Андан уллу сууап жокъ.
Осалны болушлугъу — ёнкюч. Сууапланы Аллах чегер.
Адам игиликни да, аманлыкъны да кесине этеди.

     В творении блага меры нет.
Благодеяние дойдет и через семь поколении.
Соверши благодеяние и брось его
в воду -Не народ увидит, так рыба.
Если в твоем сердце есть радость,
В твоем даянии будет благо.
Поможешь сострадая — зачтется как истинное благо,
Поможешь равнодушно — зачтется половина.
Нет благодеяния большего,
Чем порадовать сироту.
Помощь плохого человека — заем.
Благодеяния взвесит Аллах (но не человек).
Человек творит и добро, и зло самому себе.

     Характер, вера и помыслы, если они чисты, подвигают человека на творение блага — того, в чем меры быть не может. Нельзя сказать: «Я совершил достаточно много добрых дел, с меня достаточно». Считается грехом помочь ближнему, а потом напомнить ему об этом, признавая, что это было не благодеяние, что вы ждали возвращения долга. Поэтому нет большего блага, чем помощь тому, кто ни отплатить вам тем же не сможет, и кому напоминать об этом язык не повернется (например, сироте). Но если вы совершаете добро без радости, вынужденно, то это уже и не добро и не благо, поскольку вы страдаете и, внося в свою помощь это страдание, обесцениваете ее. Поэтому творить благо можно только с радостью на сердце, но и не равнодушно — это все равно, что бросить кость собаке.
Нельзя пытаться определить меру добра — это может делать только Бог. Но оно непременно возвращается к вам или к вашим потомкам, как и зло, о чем и говорится в последнем, очень важном афоризме (одном из самых частых в устной речи), в котором высказано народное убеждение. Бог знает, что человек совершил, и все это ему зачитывается, в нем остается и передается его потомкам — поэтому все, что он делает, -делает себе.
Как грех связан в народно-этимологическом толковании с огнем, жжением крови, так и благодеяние связано с водой (суу), прохладительным питьем (су у сап). Дать жаждущему человеку чашку воды -самое меньшее благо, которое можно оказать ближнему.

15. ГЮНЯХ — ГРЕХ

     Къагъанакъ да — гюнях жюклю.
Атасыны терслиги — баласыны къанында.
Гюняхларым азды деме,
Сууапларым кёпдю деме.
Билмей этсенг — бир гюнях,
Билип этсенг — минг гюнях.
Аллахны танымагъан
Гюняхны да танымаз.
Гюнях ёлтюре бара, Сууап кётюре бара.
Уллу гюнях жаханимге жол ачар.

     Даже младенец нагружен грехами (отцов).
Вина отца — в крови его детей.
Не говори, что у тебя мало грехов,
Не говори, что у тебя много благодеяний.
Согрешить по незнанию — это один грех,
Согрешить, зная, — тысяча грехов.
Не признающий Аллаха
Не признает и грех.
Грех понемногу убивает,
Благодеяние понемногу возвышает.
Великий грех открывает дорогу в ад.

     Некоторые мыслители считали, что человек от рождения невинен и чист, подобен чистой доске, «табула раса», на которой воспитание может начертать какой угодно узор. Другие отрицали это, полагая, что человек от рождения наделен задатками и характером, а воспитание может лишь несколько исправить или исказить, или подавить, или развить их. Конечно, только второй взгляд верен и верно отражает воззрение и опыт народа. Человек мог быть абсолютно чистым от рождения, если бы у него не было родителей (как у Адама и Евы). Но он есть звено в цепи поколений и наследует от предков судьбу. И слава Богу, что это так. Если бы можно было воспитать человека каким заблагорассудится, власть предержащие давно уже претворили бы в жизнь свою вековечную мечту и сделали бы из подданных послушные живые орудия, роботов. Человек может изменить себя только сам.
Но почему в одном это желание есть, а в другом его нет? Потому что род, к которому принадлежит один человек, не превзошел еще меру грехов, и для него остается возможность спасения, а для другого, утонувшего в них, такой возможности уже нет, поздно — такого желания в нем даже не появится, а все, что он слышит о Боге и загробной жизни, чистом и нечистом, вере и нравственности и т. д., кажется ему только пустыми разговорами. Неверие в Бога есть вид безумия, сумасшествия, о чем ясно сказано в Священных Писаниях.
Мы уже говорили о народной вере в воздаяние и наказание потомков за грехи отцов. Считалось, что грехи и добродетели предков передаются с кровью, которая отождествлялась с душой (или считалась ее носительницей). Великое многообразие дел, которые можно считать грешными, разумеется, перечислять никто не пытался. Но индикатором, чутко реагирующим на них, считается совесть — голос духа, частицы Бога, дарованной человеку. Человеку не дано исчислить ни свои грехи, ни свои благодеяния, он может только стремиться к тому, чтобы воздержаться от первых и сотворить побольше добра. Но делать грех сознательно — значит многократно увеличивать свою вину. Стыд, который дух человека испытывает после этого, — вот еще один признак неверного слова или дела. Стыд — реакция духа, когда он терпит поражение в борьбе с искушением. И главный стыд — не перед людьми, а перед Богом, и если человеку он неведом, то никакого греха он бояться не будет. Сам же грех определяется в Кодексе как то, что ведет человека к погибели, вниз, во тьму, в отличие от благодеяния.
Великих грехов (уллу гюняхла) — семь: богохульство, грабеж, насилие (над женщиной), воровство, лжесвидетельство, измена (предательство), убийство (невинного человека).
Слово гюнях (считается иранизмом), возможно, от кююн ах — «сгорание души, сгорающая душа». Обратное чтение дает Хан ююк, къан ююк — «паление, жжение крови» (т. е. души).

16. ТОБА — ПОКАЯНИЕ

     Жауун ызы — жабалакъ,
Тоба ызы — тобалакъ.
Тобагъа къайтхан тутулмаз,
Къайтмагъан къутулмаз.
Терслигине ийилмеген
Тобагъа къайтмайды.
Иймансызгъа тоба жокъ.
Тилинде — тоба,
Тининде — оба.
Тобагъа къайтмагъан обадан къайтмаз.
Тоба дей билген,
Табу дей да бил.

     Вслед за дождем — вешний снег (хлопьями),
Вслед за покаянием — веселье (духа).
Кто раскается — не будет уловлен (в грехе),
Кто не раскается — не избежит (наказания).
Не признающий своей вины — Не кается (искренне).
Для неверующего покаяния нет.
На языке — покаяние, В душе — могила.
Нераскаявшийся из могилы не встанет.
Способный каяться,
Будь способен и благодарить (Бога).

     Человек часто, из-за своей тройственной природы, совершает грех нечаянно. Но ему дана возможность осознать содеянное, и, веруя в милосердие Аллаха, он может принести покаяние. Сокрытие (от других, или от себя) совершенного греха приводит к тому, что он точит душу человека, питается ею, разрастается, набирает сил — подобно неразоблаченному преступнику, все более наглеющему от безнаказанности. Но выведенный на свет Божий, грех умирает, как плесень под солнцем.
Признание своей вины (в первую очередь перед Богом) есть признак искреннего раскаяния. Конечно, покаяние существует только для верующего, для атеиста оно не имеет никакого смысла. Как и покаяние лицемерное, когда душа не страдает от осознания своей вины, а остается глуха и мертва. Кодекс, утверждая, что для нераскаявшихся нет воскресения (из могилы — из мертвых), вероятно, говорит истину. И конечно, следует благодарить Бога, дающего нам возможность покаяться и избавиться от греха — знака погибели.

17. ЖАЗА — НАКАЗАНИЕ (ПОСМЕРТНОЕ)

     Гудучуну баласы — къыяулу,
Хыйнычыны — шашхын.
Баш билмесе да, жюрек биледи,
Адам кермесе да, Аллах кёреди.
Жаханим оту — кёрде,
Жаннет жарыгъы — кёкде.
Жашау ётер, Жаза жетер.
Жюреги таза — жазадан кери.
Жюреги элгенмеген
Жазаны эсге алмаз.

     Дитя вора родится калекой,
Дитя колдуна — помешанным.
О чем не знает голова, о том ведает сердце,
Чего не видит человек, то видит Аллах.
Огонь ада — в могиле,
Сияние рая — в небесах.
Жизнь (неизбежно) пройдет.
Наказание (неизбежно) постигнет.
Чистый сердцем избегнет наказания.
У кого (ни разу) не вздрогнуло
сердце, О наказании думать не станет.

     Совершенно очевидно, что тема воздаяния сильно занимала наших предков, была предметом напряженных раздумий и постижений. Об этом говорит и прочно живущее в народе убеждение в его неотвратимости, и не только в ином мире, но и в этой жизни. Дитя (потомок) вора может родиться калекой. Дитя колдуна, занимающегося вредоносной магией (хыйны, хыйны-халмаш), рождается слабоумным. Вряд ли это простое суеверие — за всем этим чувствуется громадный опыт наблюдений. Есть и другие афоризмы, говорящие о тех карах, которые люди сами навлекают на себя или своих потомков в этом мире, но перечислять их ни к чему.
Невозможно человеку, каким бы хитроумным и изобретательным он ни был, обмануть Бога, как невозможно заслонить ладонью солнце. Можно обмануть свой ум, но невозможно — сердце, всегда подающее весть о поражении, об одном еще шаге по лестнице, ведущей вниз. Слово бет («совесть; лицо») в обратном чтении дает теб — «двигаться, биться» (как сердце). Совесть есть то, что не пребывает в покое.

18. МАГЪАНА — СУТЬ (СМЫСЛ)

     Магъанагъа талпынмагъан
Багъанагъа байланыр.
Юйню кючю — багъана,
Ойну кючю — магъана.
Магъанасын билмей, иш башлама.
Мыстысыз иш — ауана.
Тишлесенг — жашар ючюн,
Ишлесенг — бошар ючюн,
Тюшлесенг — солур ючюн,
Кючлесенг — болур ючюн.
Нек дей билген жол табар,
Билмеген эринин къабар.
Эшек сюйген — чыгъана,
Адам сюйген — магъана.

     Кто не стремится к смыслу,
Придет к позорному столбу.
Дом крепок опорным столбом,
Дума — смыслом.
Не начинай труда, не зная его смысла.
Бессмысленный труд — только тень (труда).
Есть — чтобы жить,
Работать — чтобы завершить (ее),
Спать — чтобы отдохнуть,
Побеждать — чтобы быть.
Кто вопрошает: «Зачем?», тот найдет путь,
Кто не вопрошает — раскается.
Осел любит колючки,
Человек любит суть.

     Давно было замечено, что в древних символах, в деталях орнаментов на изделиях мастеров так или иначе выражен (отображен) образ мышления народа. И, конечно, любой знак заключает в себе много смыслов. Одна из любимых деталей в тюркских орнаментах — круг с точкой посередине (о чем уже говорилось выше). Я не могу судить, насколько справедливо считать его символом образа мышления всех тюрков и есть ли таковой вообще, но в отношении карачаево-балкарцев это утверждение кажется мне правильным. Много лет приглядываясь, вчитываясь, вслушиваясь в речь, рассуждения по разным поводам, споры карачаево-балкарцев, я пришел к выводу, что, начиная думать о чем-либо, они всегда стараются с ходу, сразу, нащупать самое главное, сердцевину, ядро, суть, и, если это удается, считают, что они уразумели, поняли, и лишь потом говорят о деталях. Если же нет, то оставляют вопрос открытым — пока не понимаем, может быть, поймем потом. И как бы кто красиво ни говорил, если в речи нет стремления дойти до сути проблемы или она не вскрыта, все это остается для типичного карачаево-балкарца сотря-санием воздуха, не более. Уловить самую суть или движение мысли к этой сути — вот что для него самое главное. Если кто-то скажет, что таково же стремление и представителей других народов, спорить не стану. Я говорю лишь о том, что карачаево-балкарец стремится найти суть не постепенно, не путем приближения, а сразу. И, может быть, это и есть одна из своеобразных черт его мышления и характера (об этом см. в нашей работе «Душа Балкарии»).
Показательно, что доминанта этического присутствует и здесь. По мнению творцов Кодекса, человек, не стремящийся постигнуть суть, смысл, закончит позором. Почему? Вероятно, логика такова: кто не стремится постигать суть жизни, учиться у нее, кто следует своим прихотям, тот непременно придет к позорному столбу. Смысл образует стержень, на котором держится вся дума, рассуждение, как старинный дом имел опорой центральный столб («столб» — багъана, «смысл» — магъана; отличие — одна буква, да и та в тюркских языках взаимозаменяема, М-Б). Путаницу и абсурд мышление карачаево-балкарца не переносит, не терпит. Ни в каком виде. Как и беседу ни о чем и обо всем (так называемую «светскую»), это для. пето ъущее тй&к&агдгае. Тйстгъ проблема или вопрос, или рассуждение. Надо найти их сердцевину, поставить границы и пределы, найти центр, ядро, идею {ёзек — букв, «самость»). Точку в круге.

19. ХАКЪ — ИСТИНА

     Хакъ иеси — Бир Аллах.
Халкъдан кери — хакъдан кери.
Аллах бирча, хакъ да бирди.
Хакъ — жюрекде,
Хаух — тёгерекде.
Тюзлюк этген хакъ табар,
Терслик этген как табар.
Кирли болсанг, — халкъ сюймез,
Харам болсанг, — хакъ сюймез.

     Обладатель истины — Единый Аллах.
Кто далек от народа, далек и от истины.
Как Аллах един, так едина и истина.
Истина — в сердце,
Тлен — кругом (везде).
Творящий правду найдет истину,
Творящий неправое — мамалыгу.
Будешь неряхой — люди невзлюбят,
Будешь подлым — невзлюбит истина.

     Поскольку источником жизни является Бог, то и истина, утверждение жизни и ее смысла исходят от Него же. И только Он обладает всей полнотой истины. Одинокая, оторванная от всего народа душа обладать истиной (т.е. тайной жизни) не может — это во много раз превышает его силы. Поэтому тот, кто далек от народа, далек и от истины. По той же причине истину нельзя уяснить — ее можно только чувствовать духом, ее место, как и веры в Обладателя всей истины — в сердце. Служение злу отдаляет человека от нее — истина для карачаево-балкарца есть понятие этическое, и почувствовать ее может только творящий правду в мире, полном тлена и разложения. Творящий же зло обретет только материальное, ничтожное, преходящее, дающее только временное удовлетворение. Истина брезглива, она сторонится любой грязи.

20. ОКЪУУ — УЧЕНИЕ

     Чыбыкълыкъда бюгюлмеген
Къазыкълыкъда бюгюлмез.
Бир адам сюйюи билир,
Он адам кюйюп билир.
Эслиге сездирсенг да ангылар,
Телиге кёргюзтсенг да тынгылар.
Соргъаннга — айт,
Сормагъандан — къайт.
Окъугъан — тёрде,
Окъумагъан — кёрде.
Окъугъан — озар,
Окъумагъан — тозар.
Телиге окъуу берсенг,
Бютюнда тели болур.

     Что не гнулось, когда было прутиком,
Не согнется, когда станет жердью.
Один познает из любви (к знаниям),
Десятеро познают, обжигаясь (на опыте).
Разумный поймет и по намеку,
Глупый (тупо) промолчит, даже если покажешь.
Тому, кто спрашивает, — отвечай,
От того, кто не спрашивает, — отвернись.
Образованный — на возвышении,
Неуч — в могиле.
Кто учится — преодолеет,
Кто не учится — изнеможет.
Если дураку дать образование,
Он станет еще глупее.

     Каково мнение народа о такой важной вещи, как учение (обучение)? Подчеркнуто, что следует начать учение с детства, когда человек наиболее восприимчив, когда его ум еще не скован стереотипами. Но и здесь же следует мнение о том, что предопределение (судьба) играет главную роль. Только один имеет любовь к знаниям, когда десятеро постигают их по нужде или необходимости. Нет никакого равенства способностей — один понимает по намеку, другому хоть сто раз объясни. Имеет смысл учить только того, кто спрашивает, желает знать, но не того, кому все это неинтересно. И, конечно, действительно образованный человек достоин всяческого уважения, и рядом с ним неуч, тот, кто не желает знать, — все равно, что мертвый (именно неуч, а не просто человек, не получивший образования; народ никогда не путал ум и образование, всегда ставя первое выше). Здесь же подчеркнута практическая польза образования, облегчающая жизнь. Но нет в мире ничего, что было бы одинаково хорошо и полезно для всех. Эта мысль и высказана в последнем афоризме. Дураку образование невпрок, оно у него формальное, из него дурак сможет сделать только одно употребление — хвалиться им. Беда, если ему доверят большое дело.

21. БИЛИМ — ЗНАНИЕ

     Билген да бир, кёрген да бир.
Акъыл кёчмез,
Билим кетмез.
Билгенинг — къуру тогъуз,
Билмегенинг — токъсан тогъуз.
Билгенни билген эслер.
Алгъа тынгыла,
Артда ангыла,
Артда таны.
Биле барсанг, сора бар.
Кёрмеген билмез,
Билмеген кёрмез.
Билмеген да бир,
Туумагъан да бир.

     Узнать и увидеть — одно и то же.
Ум не передается,
Знание не исчезает.
Твое знание — только девять,
Незнание — девяносто девять.
Знающего замечает знающий.
Сначала послушай,
Потом пойми,
Потом узнай.
Познавая — спрашивай.
Кто не видел — не узнает,
Кто не знает — не увидит.
Незнающий — Все равно, что неродившийся.

     Опыт говорил творцам Кодекса, что ум, как и другие дары Бога, по наследству не передается, — от умных родителей могли родиться глупцы, и наоборот (есть в Кодексе и другое мнение). Со смертью человека исчезает из этого мира и его ум. Но остаются его плоды — знания, и их можно передать, но опять-таки только тем, кто способен их усвоить.
Кодекс указывает обладателю знаний на необходимость быть скромным. Что такое в масштабах Вселенной человек — только пылинка, как и его знания — лишь капелька в океане неведомого. (Вспомним, по случаю, забавный титул короля лиллипутов из «Путешествий Гулливера» Джонатана Свифта — «отрада и ужас Вселенной».) Но все же, по милости Бога, человек кое-что знает, есть и люди, которые знают больше и точнее других. И только они могут оценить знания других.
Кодекс различает понимание и знание и подчеркивает их связь. Второе без первого невозможно. Чем больше узнаешь, тем больше ты вопросов должен задавать. Но что такое знать? Это, согласно Кодексу, некое видение, или способность воспроизведения чего-либо в уме, яркость воображения. (Ср. русские слова «видеть» и «ведать».) И, конечно, спрятанное знание бесполезно — оно для того, чтобы сообщить его людям. И нужен разум, чтобы его поведать или усвоить.

22. ТЮШ — СНОВИДЕНИЕ

     Тюшю игиден тюнгюлме,
Тюшю аманнга кюлме.
Тюш дегенинг келечиди.
Аман тюшню — игиге (жорала).
Тюш дегенинг жукъуланы богъуду,
Анга ийнаннган адамланы жогъуду.
Мадарынгы кючюнг ачар,
Къадарынгы тюшюнг ачар.
Иги тюшюнгю айтма.

     Видящему добрые сны — верь,
Видящего плохие — не высмеивай.
Сновидение — это посланник.
Недобрый сон толкуй к добру.
Сновидение — это помет сна,
Верящий сну — ничтожнейший из людей.
Действие открывает сила,
Судьбу открывает сновидение.
Добрый сон (никому) не рассказывай.

     Отношение к сновидениям у большинства карачаево-балкарцев, вероятно, было и остается очень серьезным. Сновидение — посланник небес, предупреждающее о том, что ждет человека (а не только то, что было и прошло, как считает позитивистская наука), открывающее ему судьбу. Такое же отношение — в фольклоре. К сожалению, искусство разгадывания снов, очень развитое в народе, так и не было никем изучено хотя бы в малой мере, за исключением отдельных толкований и заметок. Мало осталось и людей, владеющих этим искусством (онейромантикой).
Сны делились на несколько видов:
1. Къатыш тюшле «смешанные сны» — хаотические, бессвязные,
смысл которых не прочитывается.
2. Ётюрюк тюшле «лживые сны» — отражающие то, что уже было.
3. Жораланныкъ тюшле «подлежащие толкованию» — отдельные
образы и символы, смысл которых нужно понять на основе ассоциаций.
4. Керти тюшле «истинные сновидения» — те, которые предвещают
будущее; оно возвещается чьим-то голосом, или создается иллюзия
полной реальности происходящего, когда человек видит обстановку,
других людей, говорит, действует, переживает и пр.
Знакомое многим и охватывающее внезапно ощущение того, что это уже происходило с ним, что он уже видел эту улицу или дом, этих людей, участвовал в том или ином событии, объясняется тем, что человек видел все это заранее, во сне, но потом забыл. Фактически карачаево-балкарская метафизика рассматривает сновидение как послание вечности, в которой все уже произошло, или как нечаянно прочитанный духом абзац из книги жизни; но люди живут медленно (см. выше), как жучки, ползающие по строчкам давным-давно написанного и законченного тома. Оно и понятно, ведь человек живет сразу в трех мирах -духом в вечности, телом на земле, а душой между ними, во времени.
Карачаево-балкарский язык конкретно определяет и отделяет сон как состояние (жукъу) от сновидения (тюш). Сновидение — это момент, когда плоть и душа, подверженные усталости, спят, отдыхают, когда человек не отождествляет себя с телом или душой; он в этот момент является духом, а потому и способен заглянуть в вечность (или принять его послание). Первый сон — это обычный сон, общее для всех состояние покоя. Люди, думающие, что человек есть только тело, спят глубоким сном наяву, — это второй сон, менее глубокий.
Люди, чья душа полностью погружена в страсти и дрязги, полагающие, что их желания и мысли — это и есть они сами, также спят наяву, но менее глубоко, чем люди, описанные выше. И те и другие напоминают актеров, которые играют свои роли совершенно серьезно, словно под гипнозом, не зная, что они — актеры, и полагая, что данная им роль — это и есть они сами и их жизнь.
И только люди духовные действительно являются проснувшимися (святые и праведники), а потому и способны видеть мир и все его явления такими, какие они есть, а не через пелену сна, затуманенным взором. Не об этом ли слова мудрого Гераклита: «Для бодрствующих существует единый и всеобщий космос, из спящих же каждый отвращается в свой собственный»? Конечно, люди, спящие наяву и называющие это жизнью, будут смотреть на одно и то же и — видеть по-разному и разное; поэтому каждый из огромного большинства людей фактически живет в своем отдельном мире, чем во многом и объясняется их разобщенность. Действительно проснуться — очень трудно. В таком случае, святые — это актеры, которые вдруг поняли и увидели, что участвуют в спектакле, что перед ними просто декорации, а не реальный мир; поняли — и остановились, узрели все, как есть и вышли из игры.
Афоризм о том, что верящие в сны — самые ничтожные из людей, напоминают в историко-героических песнях витязю, увидевшему недобрый сон. Однако герои, зная, что их ждет на пути гибель, никогда не отступают. Иначе и быть не могло — настоящий воин должен идти навстречу своей судьбе, что бы она ни сулила, стремясь к победе, а ее нельзя добиться, если думать о своей обреченности, заранее готовясь к поражению. Замечательны в этом отношении недобрый сон и его разгадка в песне «Бекмырза и Кайсын».

23. ЁЛЮМ — СМЕРТЬ

     Ёлюр жаннга ёкюл жокъ.
Жашай эсенг — адамча,
Ёле эсенг — адамча.
Адам, кёрюрюн кёргюнчю,
Кёрюне кирмез.
Биреу тёшек болуп ёлдю,
Биреу эшек болуп ёлдю.
Къорарыкъны кёлю башха.
Бу дунияда этгенинги
Ол дунияда табарса.
Ёлюмден аман — хорлукъ.

     Обреченной душе защиты нет.
Живешь — живи, как человек,
Умираешь — умри, как человек.
Человек в могилу не сходит,
Пока не испытает сужденного.
Один умер больным,
Другой умер ослом (т.е. подлецом).
У обреченного нрав меняется.
Что творил на этом свете,
То и обретешь на том.
Хуже смерти — принуждение (насилие).

      Народ всегда верил, что каждому человеку в Книге жизни (Жашау китабы) отмерен определенный срок, нарушить который не под силу никому, это один из компонентов судьбы. Все совершается в свой черед, все живут и умирают в предназначенный день и час. Никто (или мало кто) знает о том, каков этот срок. Но он не наступает, пока человек не испытает всего, что именно ему суждено. И какова бы ни была жизнь -легка, тяжела, опасна и т. д., — каждый должен стараться жить и умереть человеком, никогда не теряя того, что народ обозначил словом адамлыкъ «человеческое достоинство, все лучшее в человеке». Четвертый афоризм перекликается со вторым. Один умер, будучи больным, слабым, — но человеком. О другом же сказано, что он умер не человеком, а ослом, в продолжение всей своей жизни уступая своей низменной натуре (осел -символ подлости и цинизма).
Считается, что незадолго до смерти нрав человека меняется — в лучшую или худшую сторону. Очень интересен предпоследний афоризм. Согласно ему, человек готовит свою будущую жизнь сам, и находит на том свете тот мир, который он создавал своими поступками здесь. Следовательно, жизнь в этом мире, кроме прочего, является еще и строительством мира будущего.
Смерть — для обыденного сознания — самое страшное. Но Кодекс еще раз говорит о том, что в мире есть то, что хуже смерти — жить в унижении. Народ всегда выбирал нечто определенное: есть жизнь, есть смерть (небытие). Жизнь в унижении не является ни тем, ни другим, она недостойна человека.
Земля рассматривалась предками как центр жизни, отчего и появилось представление о том, что у каждого человека есть своя звезда. Она зажигалась на небе, когда человек рождался, и падала, когда он умирал. Человек — душа звезды, и считалось, что не он от нее зависит, а она от него. Поэтому о пруспевающем человеке, находящемся в зените славы и успеха, говорят: Жулдузу жарыкъ жанады — «Его звезда горит ярко». Небо — отражение земли, так как человек выше звезд.