Межэтнические связи верхнекубанского казачества карачаевцами во второй половине XIX – начале XX века

Юрченко Н.И.
ст.преподаватель кафедры всеобщей истории
Карачаево-Черкесский государственный
университет имени У.Д. Алиева

В данной статье автором предпринята попытка осветить сложный путь взаимоотношений русского и карачаевского народов, в частности верхнекубанского казачества и горцев Северного Кавказа, в частности карачаевцев. Для реализации намеченных целей автором привлечен богатый документальный и этнографический материал.

In this article the author attempts to illuminate the complex way the relationship of the Russian and Karachai peoples, in particularverhnekubanskogo Cossacks and mountaineers of the Northern Caucasus, in particular, Karachai. To achieve the goals the authorbrought a rich documentary and ethnographic material.

Ключевые слова: Кавказ, карачаевцы, казаки, взаимовлияние, культура, горцы, межэтнические связи

Кeywords: Caucasus, karachayans, Cossacks, interference, culture, mountaineers, interethnic communications

Кавказ — крупная географическая и историко-этнографическая область, которая издавна была регионом стратегического назначения, смыкающего Запад и Восток. Через Кавказ пролегал также древний караванный торговый путь из Азии в Европу (Великий Шелковый путь).

Исторически Кавказ отличался своей полиэтничностью, поликонфессиональностью и поликультурностью. Находясь на перекрестке торговых путей, Кавказ способствовал складыванию отношений между горцами и другими народами из Закавказья и России. Общение между народами и государствами в историческом прошлом, несомненно, имело большое значение в развитии их хозяйственной, политической и культурной жизни.

Современное население Кавказа также многонационально и отличается необычайной дробностью. На Кавказе живет около 50 народов и этнических групп, большинство из которых говорят на самостоятельных языках. (19, с.328)

В настоящее время, когда народы России пытаются найти общие точки соприкосновения, с тем чтобы возвратить или возродить былой интернационализм, разрушенный в годы перестройки и последующее за ней десятилетие, назрела необходимость нахождения путей межнациональных конфликтов, а также урегулирования их мирным путем, так как Кавказ и сегодня не потерял своего стратегического назначения. Многие «пираты» от политики в лице зарубежных стран засматриваются на него как на желанную добычу, а потому все силы устремляют к созданию враждебных отношений между народами, издавна проживающими на Кавказе. В этих условиях необходимость исторических исследований на злободневные темы, а именно по проблемам взаимоотношений между народами, адекватно отражающих материальные и духовные ценности через призму сложившихся традиций, очевидна.

В свете рассмотрения перспектив создания единого культурного и экономического пространства на Кавказе, тема данной статьи актуальна и имеет цель — раскрыть основные тенденции и закономерности взаимовлияния и взаимообогащения материальной и духовной культуры карачаевцев и верхнекубанских казаков во второй половине XIX-начале XX века, что является примером возникновения и дальнейшего развития связей и дружбы между этими народами.

Исторические знания о межэтнических связях верхнекубанского
казачества с горцами Кавказа зародились в общем русле отечественного кавказоведения. Многие великие деятели культуры и просто просвещенные люди, побывавшие на Кавказе, а именно в Карачае, проявляли интерес к самобытной, неповторимой культуре и прошлому горцев. Так начались первые контакты карачаевцев и русских. Однако это знакомство не охватывало широкие массы карачаевского народа.

Активные и плодотворные контакты между горцами и верхнекубанскими казаками начались со второй половины XIX века. К этому времени завершалась Кавказская война, и между ними начался новый мирный способ общения, завязалось множество разнообразных связей: производственных и поземельных, торговых и культурных. С этих пор, с 60- 70-х годов XIX века начался исторический процесс сближения коренных и пришлых народов Северного Кавказа, что нашло отражение в отечественной историографии.

Ранние научные публикации об истории карачаевцев и казачества на Северном Кавказе относятся к дореволюционному периоду исторической науки. Интересные сведения о жилищах, одежде, пище и обычаях карачаевцев в XIX-начале XX века содержатся в трудах таких ученых, как В. Тепцов (15), В. Сысоев (14), А. Дьячков-Тарасов (4), Г. Чурсин (16). Сведения об экономической жизни, в частности по земельному праву, приводятся в исследованиях Н И. Иваненкова (5) и М. Орлова (12). По вопросам, связанным с традициями и обычаями казаков, большой интерес представляют публикации дореволюционных авторов Н. Сементовского (13), В. Ключевского (6). О межэтнических связях верхнекубанских казаков с карачаевцами писал Л. Македонов (9). К советскому периоду относятся исследования общественно-экономического строя карачаевцев и становления их взаимоотношений с казаками в трудах У. Алиева (1), В.П. Невской (11), И. Кузнецова и С.А.Чекменева (7) и других. Вопросам, связанным с зарождением экономических и культурных связей между верхнекубанскими казаками и карачаевцами в историческом прошлом, посвящены исследования постсоветского и современного периодов таких авторов, как Г. Шевченко (17), А.А. Гордеева (3), В. Виноградова (2), М.Ф. Куракеевой (8) и других.

В истории межэтнических контактов горских народов Северного Кавказа с русскими, а именно с казаками, качественно новый этап общения начался со второй половины XIX века. К этому времени завершается длительная Кавказская война. Карачаевцы оказались в составе России, между ними и казаками, чьи станицы разместились в непосредственной близости от карачаевских аулов, начался новый мирный способ общения. Наиболее активной сферой общения было ведения хозяйства и торговли, в результате чего происходил обмен богатого опыта в материальной культуре двух народов. Это способствовало обогащению технологий производства, сказывалось на увеличении производительности труда, увеличении и
разнообразии продукции сельского хозяйства, что повышало жизненный уровень населения.

Тесное взаимоотношение в сельскохозяйственной практике применялось как в скотоводстве, так и в земледелии.
Карачаевцы населяли горные ущелья, а потому основу их экономики составляло экстенсивное полукочевое скотоводство. Земледелие было побочной деятельностью, в виду отсутствия необходимых площадей, отводившихся под посев.

Скот был основой основ, и не только потому, что он кормил, но еще и одевал, обувал, а также являлся мерилом достатка и богатства семьи, служил предметом обмена. Скотом также уплачивали калым. Карачаевцы разводили овец, коз, коров, занимались коневодством. Мясо-молочные продукты составляли основу питания карачаевцев. «Потому крупный рогатый скот, — пишет В.П. Невская, — был почти в каждом дворе» (11, с. 81).

Местная порода карачаевского крупного рогатого скота отличалась небольшими размерами, темной мастью. Малогабаритные коровы, соответственно, давали и мало молока. Казаки разводили скот серой украинской породы, отличавшейся крупным ростом и могучим дородством, имевшей роскошные рога, преимущественно сивую шерсть. Этот скот имел хорошие мясные и рабочие качества. Для улучшения этой породы казаки использовали местный скот, закупая его за счет войсковой казны. Как и у карачаевцев, скот являлся основным источником существования казачьих семей, и имущественное положение казака определялось наличием «худобы» в хозяйстве.

Важную роль в сельском хозяйстве Кубанской области играло овцеводство. В Баталпашинском отделе преимущество отдавалось карачаевской овце. Карачаевская порода овец относится к породе грубошерстных овец и помимо своих сырьевых качеств славилась далеко за пределами Карачая вкусным мясом и курдючным салом, также обладала блестящей курчавой шерстью, шедшей на изготовление бурок и шуб. Карачаевские овцы были, по словам Щукина И.С. «особой породы, шерсть необыкновенно длинная, тонкая и мягкая, как кашемир» (18, с. 16). Из шерсти также производили вязаные изделия, которым карачаевки обучились у казачек.

Престижным занятием было коневодство, которое было доступно лишь феодальной знати в силу огромных материальных затрат. Лошади карачаевской породы отличались небольшими размерами и необычайной выносливостью, сухими ногами. Их копыта были приспособлены для каменистого рельефа. Занятие селекцией также требовало материальных затрат, времени и специальных знаний. Достоинство карачаевской породы несомненное свидетельство отличной селекционной работы карачаевских коннозаводчиков, воплотивших секреты своего мастерства в своих питомцах на протяжении не одного столетия. У казачьего населения развитие получило табунное коневодство. Преимущество отдавалось, как и у карачаевцев, выведению верховых пород лошадей.

Земледелие в Карачае в условиях экстенсивного хозяйства и крайнего дефицита пахотных земель делало невозможным улучшение агрокультуры. Земельный голод имел место в селениях исторического Карачая, тогда как во вновь образованных аулах, особенно в Джегутинском, были расширены посевные площади, что позволяло улучшить обработку земель, ввести новые культуры – гречиху, картофель, которые они заимствовали у русских.

За службу государству казачьи общины России наделялись земельными паями из государственной казны. Казачьему обществу, как и карачаевскому, в праве землевладения и землепользования было присущеMмного общих черт. Так, например, основу землепользования у карачаевцев составляла коллективная фамильная собственность на землю, согласно которой каждой семье той или иной фамилии отводился пай на несколько лет до нового передела общинных земель. Аналогичное явление имело место и у верхнекубанских казаков: получив земельный пай, казак становился его собственником до следующего перераспределения (8, с.94). Эти паи ни в карачаевском обществе, ни в казачьей среде не могли быть проданы или заложены. Однако, казаки нередко сдавали, порой на весь срок, отведенный станичникам Круга пай в аренду и преимущественно карачаевцам, которые использовали его как сенокосную базу. И у карачаевцев, и у казаков в распределении земельных наделов существовала дифференциация, хотя у карачаевцев наделы распределялись с учетом количества голов скота в семье (10, с.128)., а у казаков – по чинам.

В отличие от карачаевцев, в казачьих хозяйствах хлеба производилосьдостаточно и им не приходилось закупать его на стороне, для удовлетворения собственных потребностей, а даже наоборот, именно у казаков чаще всего стали закупать хлеб карачаевцы, вступая таким образом в регулярные контакты. Так, например, карачаевцы перенимали у казаков новые зерновые и садовоогородние культуры: тыкву, подсолнух, морковь, капусту и другие.

В то же время карачаевцы передавали казакам-земледельцам свой опыт. Горцами был выработан свой календарь сельскохозяйственных работ, а казаки, с учетом небольшой разницы в климатических условиях, переиначив его, внеся поправки, пользовались им. Так, например, если карачаевцы посев яровых осуществляли в горах в мае, то казаки, расселившиеся на равнине, приступали к посеву в апреле. Карачаевцы подсказали казакам, что на Кубани озимые хлеба следует сеять до начала осенних дождей.

Большое влияние на карачаевское хозяйствование в условиях развивающегося капитализма, оказало то, что они перенимали у казаков новые технологии в скотоводстве, которое к концу XIX века у казаков в отдельных хозяйствах иногда даже превалировало над земледелием. Казаки Российской империи представляли собой этносоциальную общность, на плечи которой легла охрана неспокойных рубежей государства. В то же время, будучи служивыми, казаки, хотя и не платили налоги в государственную казну, должны были сами себя прокормить, одеть и приобретать коней. Тесное прикосновение с карачаевцами в хозяйственно-бытовых и торговых контактах приводило к тому, что некоторые предприимчивые карачаевцы свою деятельность разворачивали для удовлетворения потребностей казачества. Так, например, какой казак без доброго коня, который был не только средством передвижения, но и другом, который никогда не предаст.

Таким образом, известный коннозаводчик 70-90-х годов XIX века Ожай Байчоров из Тебердинского аула, проводя селекционные работы, выращивал коней специально для казаков под «казачье седло». Такие лошади были неприхотливы в пище, выносливы, чуткие и понятливые. Рост такой лошади должен быть 2 аршина и 2 вершка (11, с. 85). Положительное влияние обоюдного общения на хозяйственном быте карачаевцев сказывалось и в том, что они переняли у казаков опыт в пчеловодстве. Так, если раньше карачаевцы устраивали плетеные сапетки для пчелиных семей, то теперь стали строить деревянные ульи на манер казачьих.

В первой половине XIX века торговые связи с казаками были незначительными. Это объяснялось и географической удаленностью карачаевских аулов от казачьих станиц, и замкнутостью образа жизни, а также политикой правящей верхушки – Крымшамхаловыми, которые придерживались турецкой ориентации, предпочитая связи с турецкими купцами. Однако казаки Кубанского линейного войска время от времени закупали у карачаевских мастериц горское сукно, бурки и войлок, потому что удобная одежда горцев (шапка, бурка, башлык, черкеска с газырями) была воспринята сначала казаками с Терека, а потом и на всем Северном Кавказе (10, с.117).

Становлению и упрочению близких экономических связей между карачаевцами и верхнекубанскими казаками в описываемый период способствовало становление и последующее развитие меновых, а затем и торгово-денежных отношений между ними. Самой жизнью была продиктована необходимость в обмене продуктами труда между изучаемыми этносами. Это первая ступень поступательного процесса в торговых отношениях, так как карачаевцы занимались скотоводством, а казаки земледелием.

Первые, испытывая дефицит в хлебе, обменивали скот и продукцию животноводства на зерно у казаков, а те в обмен на хлебные злаки получали необходимое сырье в виде шерсти и кож, а также сам скот, в том числе и лошадей. Лошади скупались в большом количестве подрядчиками для пополнения кавалерийских войск.

Развитию торговли в дальнейшем способствовало открытие меновых дворов на протяжении всей Кордонной линии в казачьих станицах. Меновые отношения основывались на взаимных интересах казаков и горцев и были узаконены Положением от 9 февраля 1846 года. В нем говорилось, что главной целью меновых отношений является приобретение доверия горцев и ознакомление их с разными полезными и необходимыми для них «потребностями» (8, с.114). Меновые дворы затем были заменены на ярмарки и базары, где товарообмен сменился на торговлю посредством денег. Благодаря активному участию карачаевцев в торговле, многие семьи стали ориентироваться на товарное скотоводство и из них выросли крупные предприниматели. Карачаевцы, продавая на близлежащих и дальних ярмарках древесину, скот, продукцию животноводства, имели возможность ввести в свой быт новые, ранее неизвестные товары, такие как сельхозорудия, новые ткани, новые продукты питания (например, сахар). Контрабандная торговля солью, существовавшая между казаками и
карачаевцами, была успешной и приносила обоюдную выгоду. С одной стороны казаки получали дополнительный доход, а карачаевцам покупка соли оборачивалась дешевле, так как цена по государственным расценкам была в несколько раз выше.

Процесс активного участия в торговле с казаками способствовал увеличению роста благосостояния народа. Торговые связи с карачаевцами также плодотворно сказались на жизнедеятельности верхнекубанских казаков. Они стали засеивать больше хлебных злаков, так как карачаевцы стали основными покупателями хлеба. Как карачаевцы, так и казаки, благодаря торговле смогли повысить свое благосостояние.

Усиление экономических связей карачаевцев с казачеством внесло большие изменения в их материальную культуру, обогатив ее новыми орудиями труда, более удобными постройками и мебелью, фабричной посудой, тканями и разнообразием в одежде и пище. В семьях зажиточных карачаевцев примитивные старинные орудия труда были вытеснены русскими фабричными плугами, косами и т.д. Эти и другие нововведения были переняты карачаевцами у казаков. Изменения коснулись и поселений. В отличие от старых поселений, в новых больше внимания уделялось планировке. Они нередко имели более или менее прямые улицы и переулки. Это касалось в первую очередь тех поселений, через которые проходили почтовые тракты. На этих центральных улицах формировался своеобразный общественный и архитектурный центр селения. Такой же центр формировался и в поселениях казаков.

Дома новых типовых построек в первую очередь строили преуспевающие и зажиточные карачаевцы. В селениях исторического Карачая появились дома русского типа с печным отоплением, с большими застекленными окнами, деревянным полом и потолком. Крышу в таких домах крыли чаще всего жестью, но иногда встречались дома, крытые тесом. При усадьбах появились сады, огороды, делянки кукурузы и тому подобное. В последствии строились также дома, оштукатуренные с двух сторон, они бывали как одно-, так и двухэтажные, окруженные крытой галереей. Внутри домов появились новые убранства: новая мебель, которую покупали у мастеров-краснодеревщиков из казачьей среды.

В то же время казаки сами перенимали у карачаевцев все то, что способствовало удобству в быту и хозяйстве, облагораживало внешний и внутренний вид жилищ. Например, на стенах развешивались ковры, а на них вешали оружие (11, с.195). Внешний вид и внутреннее убранство казачьих домов имело много общего с жилищем карачаевцев, что говорило о дальнейших процессах взаимодействия и взаимообогащения культур казачьего и карачаевского населения.

Изменения коснулись и одежды. Как у карачаевцев, так и у казаков распространение получили шапки из каракуля, купеческие шали, пуховые платки, большие клетчатые пледы. Казаки также переняли у горцев в чистом виде мужской костюм, ношение кинжалов, шашек, ставших основным оружием казачьей кавалерии, а также «наголенки» и ноговицы, ставшие принадлежностью форменного казачьего костюма. Кавказский фасон мужского костюма нашел отклик не только у казаков, но и у молодых, ссыльных на Кавказ офицеров, которые носили ее не только из-за практичности, но и потому, что она служила «признаком смелости, храбрости и своеобразного щегольства» (10, с.117).

Казачки, не отставая от казаков перенимали детали женского карачаевского костюма: узкую рубаху с широким поясом и длинными рукавами, бешмет, нагрудные серебряные украшения. Карачаевки перенимали у соседок манеру шить верхнее женское платье из привозных тканей. Перенимание моды между карачаевками и казачками является ярким свидетельством их частых контактов, перерастающих временами в дружбу. Аналогичные дружеские отношения бытовали и в мужской среде, создавая почву для установления куначества.

Наиболее устойчивой к изменениям оказалась пища, которая продолжала оставаться традиционной. Однако происшедшее в конце XIX – начале XX в. социально-экономические отношения не могли не сказаться и на пище. Под влиянием русского населения картофель стал занимать заметное место в пище карачаевцев. Казачье население также вводило в свой рацион новые блюда, заимствованные у горцев: баранину, айран, суусаб. Пенку с кипяченного молока казаки так и называли – къаймак. Широко употреблялись пшенная баста, мамалыга из кукурузной муки, овечий сыр и тому подобное.

Вхождение народов Северного Кавказа в состав России привело к обогащению двух культур: русской и горской. Аналогичное явление было характерно и для карачаевской среды и для верхнекубанского казачества. Жизнь карачаевского общества с начала присоединения к Российской империи складывалась в русле общения с казаками, поэтому процесс обогащения духовной сферы, так же как и материальной, был естественен. Постоянные контакты между народами требовали необходимости во владении русским разговорным языком. В казачьей среде также было немало людей, владевших карачаевским языком.

Русское влияние на жизнь карачаевцев проявилось и в музыкальном искусстве. Карачаевцы заимствовали русскую гармонику, которая постепенно вытеснила традиционные музыкальные инструменты. В то же время казаки переняли такты карачаевских мелодий, нередко исполняя их в собственной интерпретации.

Общение между народами способствовало тому, что каждый из них обогащая свою культуру, перенимал традиции из общественного быта. Так, например, казаки, общаясь с карачаевцами, отметили, что молодые люди в присутствии взрослых не позволяли каких-либо вольностей ни в разговоре, ни в поступках, и потому увиденное весьма успешно реализовывали в своей среде (10, с.118).

Таким образом, рассмотрев этнокультурные контакты карачаевцев с верхнекубанскими казаками во второй половине XIX – начале XX в., можно отметить основные тенденции и закономерности взаимовлияния и взаимообогащения в хозяйственно-экономической, материальной и духовной сферах их жизнедеятельности, которые с момента зарождения носили все более цивилизованный характер и оказались плодотворными для обоих народов.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРА

  1. Алиев У. Карачай. Черкесск, 1991. (репринтное издание).
    2. Виноградов В. Средняя Кубань: земли и соседи. Армавир, 1995.
    3. Гордеев А. История казаков. М., 1995.
    4. Дьячков-Тарасов А. Заметки о Карачае и карачаевцах СМОМПК. Вып. XXV. Тифлис, 1898.
    5. Иваненков М. Карачаевцы / ИОЛИКО. Вып.V. Екатеринодар, 1912.
    6. Ключевский В. Курс русской истории. М., 1908. Т.3.
    7. Кузнецов И., Чекменев С.А. На земли вольные кавказские. Ставрополь, 1985.
    8. Куракеева М.Ф. Верхнекубанские казаки: быт, культура, традиции. – Черкесск, 1999.
    9. Македонов Л. В горах Кубанского края. Воронеж, 1908.
    10. Напсо Д.А., Чекменев С.А. Надежда и доверие. Черкесск, 1993.
    11. Невская В.П. Карачай в пореформенный период. Ставрополь, 1964.
    12. Орлов М. Возможна ли частная земельная собственность в Карачае / ИОЛИКО, Вып. III. Екатеринодар, 1902.
    13. Сементовский Н. Старина малороссийская, запорожская и донская. М., 1846.
    14. Сысоев В. Карачай в географическом, бытовом и историческом отношениях. /СМОМПК. Вып. XIII. Тифлис, 1913.
    15. Тепцов В. По истокам Кубани и Терека /СМОМПК. Вып. XIV. Тифлис, 1892.
    16. Чурсин Г. Поездка в Карачай/ ИКОРГО. Т. 3. 1915, №3.
    17. Шевченко Г. Черноморское казачество (конец XVIII – первая половина XIX вв.). Краснодар, 1993.
    18. Щукин И.С. Материалы для изучения карачаевцев// Русский антропологический журнал. М., 1913. № 1-2.
    19. Юрченко Н.И., Болурова А.Н. Межэтнические связи верхнекубанского казачества с местным населением в отечественной историографии (изначальный период)/ Алиевские чтения: научная сессия преподавателей и аспирантов университета. Карачаевск: Изд-во КЧГПУ, 1998.- С. 328 – 329.

© ilmu.su

0 0 голоса
Рейтинг статьи
Подписаться
Уведомить о
guest
0 комментариев
Межтекстовые Отзывы
Посмотреть все комментарии