Жамауат — Общество | Ёзден адет

1. ATA ЖУРТ — ОТЕЧЕСТВО

     Эр Журтум деп жашар,
Сер жуууртум деп жашар.
Киши хакъын татма,
Ата журтунгу сатма.
Тойгъан жерден — туугъан жер.
Башха жерде солтан болгъандан
эсе, Туугъан жерингде олтан бол.
Журтун сюйген журтда къалыр,
Журтун сатхан куртда къалыр.
Журтуна ушамагъан —
Адам болуп бошамагъан.
Ана берген — сют бла тил,
Ата берген — жер бла тин.

     Герой живет с мыслью об Отчизне,
Глупец — о простокваше.
Чужую плату не вкушай,
Отечество не предавай.
Родина лучше земли, где ты насытился.
Будь лучше подошвой (обуви) на родине,
Чем султаном на чужбине.
Кто любит родину — останется на родине,
Кто ее предаст — останется в сугробе.
Кто своей родине не служит,
Тот еще не стал человеком.
Мать дает (ребенку) молоко и язык,
Отец — землю и дух.

     Заботясь о воспитании человека с благородными задатками, Кодекс говорит о важности связи человека с отчизной и народом, в первую очередь, не для общества, а для самого человека. Для него разрыв с народом, а тем более предательство или вражда с ним гибельны. Народ без одной личности обойдется, а личность без него — нет. Через народ индивид обретает свое неповторимое лицо, он его представитель везде если ощущает себя его неотъемлемой частицей (замечательна фраза одного из героев Андрея Платонова: «Без меня народ неполный»). Поставить себя вне своего народа или не ощущать своей причастности к нему изначально означает стать маргинальной, безликой личностью. Отсюда изречение, гласящее, что тот, кто не служит своей родине (народу), еще не стал человеком. О судьбе Отечества и народа следует помнить всегда, их нельзя забывать, и нужно быть готовым защищать.
Слово «родина» в карачаево-балкарском языке звучит как — туу-гъан жер — «родная земля», но более употребительно ата журт — «отечество», что и объясняется последним изречением. Интересно, что дары родителей имеют разную природу, но два из них ничем не воспол-нимы и незаменимы — молоко матери и дух отца. Их, в отличие от языка и земли, никто другой дать не может. Интересно, что если суммировать высказывания о наследии отца и матери в разных изречениях из Кодекса, получится следующее: от отца — дух, земля, путь; от матери — молоко, речь, шуба.

2. ХАЛКЪ, ЭЛ — НАРОД

     Халкъны боюну базыкъды,
Аны бла кюрешген жазыкъды.
Халкъ жандыргъан чыракъны ёчюлтеме дегенни сакъалы юйютюлюр.
Эрден онглу болсанг да,
Элден онглу болмазса.
Халкъны жырын жырласанг,
Халкъ санга эжиу этер.
Элни ишин эр жакълар,
Эр намысын эл сакълар.
Эл, бузулуп башласа,
Эшекни элмен этер.
Элге тели деген — кеси тели,
Эл тели деген — керти тели.
Онгнган элни балалары бир бирине батыр дерле,
Онгмагъан элни балалары бир бирине къатын дерле.

     У народа шея толстая (сила велика),
Кто с ним борется — жалок.
Кто захочет погасить светильник, возженный народом, у того борода обгорит.
Можно стать сильнее героя,
Но не стать сильнее народа.
Будешь петь песню народа —
И народ тебе подпоет.
Дело народа защищает герой,
Честь героя защищает народ.
Когда село начинает развращаться,
Оно ставит правителем осла.
Кто считает народ глупым, тот сам глуп,
Кого народ считает глупым — воистину глупец.
Сыны благополучного народа кличут друг друга батырами,
Сыны злополучного народа кличут друг друга бабами.
Взимоотношения народа и личности — то, о чем Кодекс говорит и в этих изречениях (в понимании его творцов родная земля неотделима от населяющего её народа). Народ — это единое сообщество, о чем говорит и буквальное значение слова халкъ (древнее «круг», откуда, например, и халы — «нить», и халау — «круглый хлебец», и къалкъан — «щит»). (Ср. название трех составных частей казахского народа, жуз — «круг», откуда и наше жюзюк — «кольцо, перстень». — Устное замечание Р. Р. Ти-лова.) Если народ — подлинно народ, а не просто население, — он должен ценить, поддерживать, защищать своих лучших сынов. Но поскольку развратиться может не только отдельный человек, но и целый народ, возможно все самое худшее — править начинают самые бездарные и алчные, наступает апатия, все больше становится ничтожеств, не имеющих уважения ни к себе, ни к другим (кличут друг друга бабами, даже не видя в этом оскорбления). Это такое состояние нации, когда, говоря словами Л. Н. Гумилева, слава великих предков кажется их жалким потомкам тяжелым, непосильным грузом, — ведь это требует ответственности, — и они начинают отказываться от нее: «Нет, это, наверное, были не наши пращуры, мы же не такие». Ни плуг и молот труженика, ни меч и конь героя, ни лира и песня поэта их измельчавшим потомкам, погрязшим в мелочных склоках и суете, конечно, будут не нужны.
Сам народ строился так:
1. Адам — человек.
2. Юйюр — семья.
3. Атауул — ветвь рода, ведущая свое происхождение от одного из сыновей родоначальника.
4. Тукъум — род (от тпукъ, тюк «зерно»).
5. Эль — село, ауул — поселение.
5. Тайпа — племя (от тпакъпа «связка»); племя составляло жамауапг «общество».
7. Халкъ — народ, миллет — нация, аслыкъ — национальность.
Членам одного рода вступать в брак запрещалось и запрещается категорически, вступать в брак с представителями материнского рода нельзя до восьмого колена.

3. КЪЫРАЛ — ГОСУДАРСТВО

     Къыралы болгъан къуралыр,
Къыралы болмагъан ууалыр.
Жанынгы жалдан сакъла,
Къыралынгы жаудан сакъла.
Халкъ адамы — халкъ къайгъылы,
Къырал адамы — мал къайгъылы.

     Имеющие государственность обустроятся,
Не имеющие — развалятся.
Береги свою душу от зависимости,
Свое государство — от врагов.
Человек народа печется о народе,
Человек государства (чиновник) — о наживе.

     Къыранын сакълагъан эрди,
Къыралын сакълагъан элди.
Къыралын ултхачы ояр,
Элин сатылгъан жояр.
Эл, бирлешсе, къырал болур,
Бирлешмесе, мал болур.
Къырал башчыда ой болса,
Эллигинде той болур.

     Своей клятве верен герой,
Своему государству — народ.
Государство разрушит взяточник,
Народ погубит предатель.
Сплотившись, народ станет государством,
Если нет — станет стадом.
Если у правителя государства есть разум,
В его стране будет праздник.

     Интересны и мысли древних о государстве (къырал — от къурал — «образовываться, обустраиваться, организовываться»). Предки карачаево-балкарцев были гражданами нескольких исторически известных государств, создавали их и сами (Скифия-Гунния-Хазария, Великая Булгария, Алания, Золотая Орда, Бирсил Къарачай — «Единый Карачай», Беш да Тау Эл — «Пять Горских обществ»). Об активной и давней государственной деятельности свидетельствуют и обширная социально-политическая терминология, и фольклор, и исторические источники. Этот опыт не мог не сказаться и в Кодексе.
Государство рассматривается как необходимое условие самосохранения народа в бурном, меняющемся мире. Создание его возможно только через тяжелый путь к единству. Другой дороги нет, поскольку без государственной организации можно превратиться в беззащитную толпу, растворяющуюся под давлением внешних обстоятельств. Поэтому всемерно следует поддерживать, защищать и сохранять его, но на это способен только народ. Государство рассматривается как способ самосохранения и защиты от внешней угрозы, регулятор внутренних процессов (здесь еще раз проглядывает военное устройство традиционного общества).
Но Кодекс, говоря о тех, кто призван заниматься всем этим, признает, что быть на высоте своего положения удается не каждому государственному человеку, чиновнику. Разлад в народную массу вносит предатель, государство же разрушается, и тоже изнутри, взяточниками, которые являются государственными изменниками. Эта связь (мздоимство как измена) звучит и в другом изречении. Если верный своему народу человек думает и радеет о нем, то и чиновник, представляющий государство, должен думать об интересах государства. Но он больше печется о личной наживе — и является, следовательно, изменником. Поскольку государство, по существу, есть формальное объединение, выражающее и отражающее, в первую очередь, интересы правящего сословия, то и чиновник относится к нему формально.
Кодекс не отождествляет народ и государство, которое для первого является лишь одной из форм организации его жизни и представлено людьми, осуществляющими власть и потому склонных смотреть на население как на средство личного обогащения и преуспеяния, вместо служения ему. Показательно, что в последнем изречении говорится «Если…» — если правитель разумен. А если неразумен, т. е. поглощен только собой?
Слово къуллукъчу — «чиновник, служащий, начальник» — происходит от слова къул «слуга»; «крепостной» {къуллукъ — «служба, должность»). Слуга народа становится его хозяином — таков путь, по которому происходит полное отчуждение государства и народа друг от друга.

4. АУУЛ (ЭЛ) — СЕЛЕНИЕ

     Жер ташсыз болмаз,
Эл башсыз болмаз.
Элде адам къалмаса,
Харам киши бий болур.
Намыс кёрсенг, эл сорма.
Элде турсанг, эл адетин эт.
Кесим деген кёп болса,
Элии насыбы къурур.
Эл бузулуп бошаса,
Ит иесин танымаз.
Иги элде кенгеш болур,
Аман элде сермеш болур.

     Нет земли без камней,
Нет селения без главы.
Когда в селе уже нет (настоящих) людей,
Главой становится подлый.
Увидев уважение, не спрашивай, каково село.
Живешь в селе — следуй его обычаям.
Когда себялюбцев становится много,
Счастье народа гибнет.
Когда село развращается до предела,
Собака перестает узнавать хозяина.
В хорошем селе будет — совет, В плохом — сражение.

     Слово элу в зависимости от контекста, имеет несколько значений: «страна, народ, селение, люди». Известное слово аул применяется для обозначения небольшого населенного пункта, поселка.
Язык остается верным ментальности создавшего его народа, который этичность всегда ставит во главу угла. В этих изречениях бросается в глаза категорическое требование к объекту соответствовать своему имени или названию. Если в селении беспорядок, люди неуважительны, лживы, часты ссоры и раздоры, соседи говорят о нем: Эл деп тюйюлдю — «Это не селение» (так могут сказать и о народе). Причины этого ясны — каждый занят собой, нет настоящих людей, думающих об общем благе, стремящихся объединиться для достижения общей цели. Некому возглавить село, или его жители развратились и не допускают к власти достойных, а правят ими самые худшие. Образное выражение «собака не узнает (признает) хозяина» означает «высокое и низкое перепутаны, перевернуты».
Типы поселений: журт «деревня, поселение, населенный пункт», ауул «небольшое село», эл «селение», къабакъ «укрепленное село», къала «поселение, имеющее крепость или башню; город», шахар «город», ара шахар «столица».

5. ТЁРЕ — СУД, СОВЕТ, ЗАКОН

     Тёре айтырыкъны билмесенг,
Салып Тёреге барма.
Талай бла талашма,
Тёре бла даулашма.
Тёре кесген бармакъдан
Оймакъ толу къан чыкъмаз.
Жут киши и и Тёреге сайлама,
Сайласанг а — къайнама.
Бий Тёреден къоркъады,
Тёре Тейриден къоркъады.
Эл бир бирин ашай,
Тёре да ултха бла жашай.
Тёреде тюзлюк болса,
Тийреде низам болур.
Телиге тёре жокъ.
Тёреден къоркъма да,
Тёречиден къоркъ.
Келечиге жаз тил керек,
Тёречиге баз тил керек.
Адетден чыкъгъанны къулагъы кесилир.
Бир шагъат — шагъат тюйюлдю.

     Не зная, что скажет суд,
На судилище не ходи.
С множеством (людей) не борись,
С судом не спорь.
Из пальца, отсечённого по решению суда,
Не вытечет и наперстка крови.
Алчного человека в Тёре не избирай,
А избрав — не возмущайся.
Князь боится Тёре,
А Тёре боится Тейри.
Люди поедом едят друг друга,
А Тёре живет взятками.
Если в Тёре будет правда,
В округе будет порядок.
Для дурака законов нет.
Не бойся закона -Бойся судьи.
Сватам нужна речь иносказательная,
А судье — речь уверенная.
Нарушителю обычаев ухо отрежут.
Один свидетель — не свидетель.

     Несмотря на то, что Тёре (в эпоху военной демократии — собрание свободных мужчин общества, позже — законодательно-судебные выборные органы) в каждом селении избирались всем свободным населением, оно осуществляло власть и большей частью ассоциировалось с власть предержащими — князьями. Но столь же часто князья и Тёре конфликтовали, а Большой Тёре (Уллу Тёре) мог и сместить князя. Выборы не гарантировали того, что в Тёре будут избраны только достойные доверия люди, которые не поддадутся искушению принять взятку. Поэтому отношение к этому органу двойственное, одному составу или судье верят, другому — нет.
Карачаево-балкарская народная юриспруденция была разработана весьма детально (к сожалению, тема пока ждет своего исследователя). Об этом свидетельствует и развитая терминология: сюд — «суд» (русское «суд» происходит от этого термина, в праформе сюз — «анализ, рассмотрение»), сюдю — «судья», тёречи — «член Тёре, судья»; арам, шагъат -«свидетель», таджи шагъат — «очевидец, свидетельство которого, по закону, приравнивалось к показаниям двух человек, не бывших свидетелями случившегося», айрахчы, айгъакъчы — «доказчик, следователь», ёкюл, жакъчы — «защитник», бегеуюл — «судебный пристав», мырта-закъ — «стражник, полицейский» и т. д. Перед произнесением приговора ударяли в литавры (дауурбас). Интересно, что эта традиция дожила до 20-х годов прошлого века в народных судах, но заменилась выстрелом из ружья.
Последние два изречения помещены здесь для примера. За нарушение некоторых законов и обычаев виновному отрезали ухо (поэтому шаловливому мальчишке и сейчас шутливо грозят: «Угомонись, а то ухо отрежу»). Свидетельство только одного человека Тёре в расчет не брал.
Слово тёре, имющееся и в других тюркских языках, в карачаево-балкарском имеет значения «законодательное собрание; закон, обычай; суд» (Большой Тёре мог не только смещать князей, но и отменять одни обычаи и законы и вводить другие). Происходит термин, вероятно, от тёр — почетное место в доме, возвышение (ср. обращение в нынешних судах — «Высокий суд!»).

6. ОНОУ — ВЛАСТЬ

     Оноу саны жюз болур,
Ючден бири тюз болур.
Иги оноучу халкъын уютур,
Осал оноучу халкъын улутур.
Тели киши акъыл юйретмесин,
Къоркъакъ киши оноу этмесин.

     Указов может быть и сотня,
Из них окажется справедливой одна треть.
Хороший правитель миротворит народ,
Плохой правитель заставит его взвыть.
Пусть глупец не наставляет,
А трус не правит.

     Жасакъ мардасын билген — оноучу,
Андан чыкъса — тоноучу.
Онгсузгъа оноу жетмез,
Онглудан оноу кетмез.
Акъыл ойсундурур,
Кюч бойсундурур.
Оноусуз элни мюлкю тоноугъа къалыр.
Оноу сюйген — онглу болсун,
Тюйюл эсе — монглу болсун.
Кесине оноу эталмагъан
Элине оноу этмез.

     Кто знает меру податей — правитель,
Кто не знает — грабитель.
Слабому власть не достается,
От сильного не уходит.
Ум заставит думать,
Сила — подчиниться.
Богатства безвластного народа обречены на разграбление.
Добиваешься власти — будь сильным,
Если нет — будь имущим.
Кто не умеет управлять собой,
Не сумеет править и народом.

     Взгляд на сущность власти отражен уже в самом термине, образованном от онг — «сила», возможность, способность (к какому-либо делу, действию). Власть — это сила и способность управлять обществом, в котором всегда найдутся недовольные тем или иным решением. Кодекс объективно оценивает власть и нисколько не обольщается на ее счет (поскольку высказывает точку зрения не правящего слоя, а народа). Отмечая, что очень многое зависит от личных качеств правителя, т. е делая акцент на пригодности к осуществлению власти, Кодекс говорит и о том, что большая часть указов будет несправедливой — опять-таки с точки зрения народа, который не строил иллюзий ни относительно правителей, ни относительно Тёре. Какими же качествами должны обладать правители? Прежде всего это воля, чувство меры и ум. Поступки и решения правителя должны быть обдуманны, взвешенны. Но на всех не угодить и не все готовы подчиняться. Да и нужно сначала добиться признания окружающих, многие из которых охотно заняли бы то же место. Вот для этого и нужна сила, воля, самообладание (если же их нет, можно заменить силу богатством, купить себе власть, но тогда уже речь пойдет не о настоящем, прирожденном лидере). В нормально функционирующем обществе слабым людям власть не достанется, поэтому указаны (в других изречениях) три типа, абсолютно непригодных для управления народом, — трус, глупец и грабитель; у одного нет воли (мужества преодолеть свой страх), у другого нет ума (ум Кодекс определяет как способность отвергать иллюзии, не заниматься самообманом). Правитель обязан иметь и другое важное качество — чувство меры во взимании податей (такой человек использует власть для движения к большим целям, а не для собственного обогащения; это означает, что он является государственным деятелем). Превышение этой меры, алчность свидетельствуют, что над народом властвует правитель, заботящийся лишь о собственном благосостоянии и удовлетворении непомерного аппетита узкого круга приближенных лиц, составляющих опору его власти. В изречении, как и в ряде других, оноучу «правитель» рифмуется с тоноучу «грабитель».

7. ХАН, ОЛИЙ — ХАН, ОЛИЙ (ВЕРХОВНЫЙ КНЯЗЬ)

     Жан бла къан бирди,
Тейри бла хан бирди.
Къарны башын къар алыр,
Ханны башын хан алыр.
Ханны бийлиги кесине сыйды.
Атын аягъан къан алмаз,
Кесин аягъан хан болмаз.
Олий къалкъыучу болса,
Эли жукъучу болур.
Олий элге тамата,
Эл олийден тамата.
Бий кёп болса, дау кёп болур,
Хан кёп болса, жау кёп болур.
Элли жылдан атламагъан
Элге оноу эталмаз.

     Душа и кровь — одно и то же,
Тейри и хан — одно и тоже.
Снег может покрыться только снегом,
Воссесть над ханом может (только) хан.
Власть хана — почет для него самого.
Жалеющий коня за кровь не отомстит,
Жалеющий себя ханом не станет.
Если олий любит подремать,
Его народ будет сонливым.
Олий — старший над народом,
Но народ старше олия.
Когда много князей, много и усобиц,
Когда много ханов, много и врагов.
Кому не за пятьдесят
Народом управлять не сможет.

     Хан бла халкъы — ийне бла халы.
Хан и его народ — игла и нить.

     Хан, в карачаево-балкарском понимании этого титула, являлся правителем области или даже государства, т. е. семантика этого титула неустойчива, в отличие, скажем, от значений других терминов: князь (бий), султан (солтан, правитель большого государства), падишах, кайсар — император, царь (тюрк патчах — «турецкий падишах», орус патчах — «русский император», рум къайсар — «византийский император», и т. п.).
Хан, олий, (верховный князь) мыслится образом Тейри на земле, его наместником (конечно, в идеале). Воссесть над ханом может только другой хан, более сильный и могущественный. Власть хана — это почет, который он ни с кем разделить не может. Ханов не должно быть много, иначе начинаются раздоры, борьба за власть. И в этой борьбе побеждает тот, кто готов на самый большой риск, кто готов отдать все для достижения власти. Народ, конечно, волей или неволей подчиняется хану, но и тот должен понимать, что народ мудрее, старше его. Власть требует огромного опыта, молодому человеку трудно держать бразды правления. К тому же, получив власть молодым, хан вынужден будет набираться опыта в ходе правления, наделает много ошибок, а они народу обходятся дорого. Указание конкретного возраста — скорее дань созвучию: эл «народ, страна» и элли «пятьдесят».

     Термины, означающие положение власть предержащих, в карачаево-балкарской иерархической лестнице вполне устойчивы и имеют определенное значение:
1. Элмен, элемен — правитель села, старшина.
2. Бий, гиназ — правитель общества, племени (но иногда и одного селения).
3. Мырза — знатный князь, сын хана, поставленный им на княжение.
4. Олий — верховный князь, глава федеративного объединения (фактически — хан).
5. Хан — глава области или государства, размеры которого строго не определяются.
6. Солтан — глава крупного государства, царь.
7. Патчах — царь, император.
Лицо, называемое бачама, сюда не относится, так как обозначает или предводителя войска, или народного вождя (халкъ бачамасы), харизматическую личность.

8. БИЙ БЛА БИЙЧЕ — КНЯЗЬ И КНЯГИНЯ

     Къул керилип къалыр,
Бий уруп алыр.
Бийни кийими — акъ,
Айтхан сёзю — омакъ.
Чынтты бий адет бузмаз.
Бий бергенин сыйырмаз.
Бийни сёзю тёрели.
Эл билгенни билмеген
Элге бийлик эталмаз.

     Холоп только замахнется,
Князь возьмет одним ударом.
Одежда князя — белая,
Речь — красивая.
Истинный князь традиций не нарушит.
Князь подаренное не отнимет.
Слово князя подобно закону.
Кто не знает того, что знает народ,
Княжить не сумеет.

     Бийни сёзю сёз болсун,
Оноулагъа тез болсун,
Кишилиги-ётю болсун,
Акъылы-бети болсун.
Чынтты бийче, сабий кёрсе,
Чыгъарып, саугъа берир.
Чынтты бийче ариу тилли.
Бийчени сыйы бийик.

     Пусть слово князя будет твердым,
Пусть на решения он будет скор,
Пусть имеет мужество и смелость,
Имеет ум и честь.
Истинная княгиня, увидев ребенка,
Непременно одарит его.
У истинной княгини — ласковая речь.
Честь княгини высока.

     Одно из именований князей — таубии («горский князь»). Приведем здесь слова писателя-эмигранта К. А. Чхеидзе, оставившего книгу воспоминаний «Страна Прометея», в которой он с большой любовью и теплом пишет о балкарцах и кабардинцах, среди которых у него было много друзей и знакомых:
«Балкария не была покорена. Она добровольно, хотя и в силу очевидной необходимости, признала власть Белого Царя. Это существенно отразилось на психологии населения Балкарии, особенно же ее высшего слоя таубиев. В то время как остальные народности Кавказа, признав над собой русскую власть, старались приблизиться к русским и хотя бы в некоторых отношениях походить на них, балкарские таубии смотрели на себя как на равнодостойных участников общеимперской российской жизни. Правда, они совершенно не знали этой жизни, но это не мешало им чувствовать себя вполне самостоятельными. И в самом деле, ведь психологии побежденных у них не было и не могло быть. Эта черта самочувствия балкарских таубиев сказалась, между прочим, в том, что в то время как, скажем, кумыцкие или кабардинские феодалы (а ранее того — грузинские, имеретинские, кахетинские и др.) с удовольствием и радостью переименовывали себя на русский лад в князья, балкарские таубии отказались от такого переименования и настояли на том, чтобы им и впредь называться именно таубиями, а никак иначе».
Здесь многое верно. Но писатель заблуждается, утверждая, что ни кабардинцы, ни балкарцы в русско-кавказской войне не участвовали (на Северном Кавказе народов, не принявших — в той или иной степени -участия в этой войне, нет). Балкарцы, вместе с кабардинцами, карачаевцами и дигорцами сражались с отрядами генерала Глазенаппа (1804) на реке Чегем, затем с отрядом генерала Булгакова (1810), по балкарским ущельям войска Ермолова совершили рейд в 1822 году. В результате, как пишут Р. Тебуев и Р. Хатуев в своей книге «Очерки истории карачаево-балкарцев» (которую я настоятельно рекомендую читателю), к этому времени, после нескольких опустошительных походов, Кабарда была разгромлена, а выходы из балкарских ущелий заперты восемью военными форпостами-крепостями — Каменный Мост, Баксан, Чегем, Нальчик, Мечетка, Урвань, и двумя укреплениями — Черек и Урух. Балкарские таубии, упреждая новое вторжение, в 1827 году подали прошение о принятии в российское подданство. Вместе с дигорцами балкарцы пришли на помошь карачаевцам и участвовали в сражении с войсками генерала Эмануэля (в 1828 году) в местности Хасаука. Окончательное присоединение Балкарии было утверждено Николаем II в 1852 году, на приеме балкарских князей в Петербурге; Карачай вошел в состав России в 1855 году.

9. ЖАЛГЪАН БИЙ — МНИМЫЙ КНЯЗЬ

     Ырахатлыкъда — бий,
Къыйын кюнде — чий.
Болумлу бий — юлгюлю,
Болумсуз бий — кюлкюлю.
Къоркъакъ бийге — къул сыйы.
Бийни чийи терк чыгъар.
Эшек, махтанып: «Ат бла мен бир атауулданбыз», — дей эди.
(Иги тукъумуну бетин жойгъан- нга айтадыла.)
Жангыз терек бау болмаз,
Жангыз киши бий болмаз.
Аман бийни — ауузу аман.
Бий сёзюнден бе лги ли.
Бийни бийлиги керек кюнде билинир.

     В дни мира — князь,
В дни бедствий — слаб (сырой).
Деятельный князь — пример,
Бездеятельный — предмет насмешек.
Трусливому князю — почет холопа.
Недостатки князя выявляются быстро.
Осел, похваляясь, говорил: «Я и конь — от одного предка».
(О человеке, позорящем свой славный род.)
Одно дерево садом не станет,
Одинокий мужчина князем не станет.
У плохого князя — невыдержанная речь.
Князя видать по речи.
Достоинство князя познается в опасности.

     Князь (бий) в иерархической лестнице стоял ниже хана (олия, старшего князя). Это правитель общества или даже одного селения (во втором случае его именуют элмен). В Балкарии и Карачае княжеских фамилий — их родословные восходили к нескольким предкам (Басият, Минболат, Бекмырза, Бердибий и др.) — было относительно немного, не более двух десятков. Интересно, что две фамилии — Сюйюнчевы и их ветвь, Урусбиевы, возводили свое происхождение к вещему Гылым-хану, потомку самого Чингисхана (информатор — Б. И. Урусбиев). Достоинством олия обладали (к моменту присоединения к России) только Крымшамхаловы.
Кодекс различает истинных и неистинных князей, т. е. прирожденных лидеров, и тех, кто только пытается казаться ими. Князь должен знать больше других, быть решительным, умеющим быстро принимать решения, мужественным, умным, деятельным, дорожить своей честью. Тогда его слово подобно закону, непререкаемо.
И снова мы видим, что в Кодексе нет никаких иллюзий насчет власть предержащих и самой природы власти. Князь — это слишком заметная фигура, он всегда на виду, и его недостатки выявляются быстро. Сильно снижал или вовсе лишал авторитета такой порок, как жадность. Один из признаков, по которому судили о достоинстве князя, — его речь. Если она была невыдержанна, все понимали, что князь плохой, неистинный.
В далекие, бурные, опасные времена от главы, князя, зависело слишком многое, чтобы терпеть во главе племени или народа человека, не наделенного должными качествами. За недостойное поведение — насилие, трусость, жестокость, ошибки в управлении и т. п. — его, согласно решению Большого Тёре, могли изгнать, могли лишить княжеского сана (такой случай, например, описан в древней «Песне о Бийнёгере») или даже истребить со всем его родом — за особо тяжкие преступления. Князья долго боролись за отмену этого права Тёре, вплоть до XIX века. А то, что князь должен был до мелочей придерживаться правил этикета, подразумевалось само собой.
Возможно, бывали краткие периоды безвластия (князь умер бездетным или была эпидемия и т. п.), когда вопрос о том, кто возьмет власть, решался с помощью силы, и в одиночку, не опираясь на помощь дружины или рода, добиться власти было невозможно, о чем и говорит изречение.
Княгине Кодекс каких-либо особых функций не придает и особых требований не предъявляет, отказывая ей только в праве на грубость. Но княгини, которые соответствовали народным представлениям о достойном поведении и высоких нравственных качествах супруги правителя, пользовались огромным авторитетом.
Слово бий, вероятно, означало «высокий, высокопоставленный», откуда и слово бийик «высокий, высота, высь». В общем смысле, для обозначения аристократии, применялись термины акъсюек (по народной этимологии — «белая кость», на самом деле это искаженное ахши окъ -«хороший род», или акъ сеок — «белый род»; слово «сеок» в значении «род» сохранилось, например, в алтайском языке), схылты («аристократ», откуда и искаженное название царских скифов, предков кара-чаево-балкарцев, у Геродота — «сколоты, сколты»), басият и т. д. Простонародье именовалось къара халкъ — «черный народ».

10. БИЙ БЛА ЭЛ — КНЯЗЬ И НАРОД

     Бий кёзюне къарама.
Бий бергенни кёзюне бакъма.
Бийде кечим жокъ.
Бий бла тургъан — бий кёллю.
Бий бла тюйюшсенг, Къулу бла даулашма.
Бий олтуруп (айтыр), ёзден турул. (Кенгешде, къарт тюйюл эсе.)
Бий къылыкъдан а дет онглу.
Бий къысталыр, Адет къалыр.
Бий улуна — ёзден адеп.

     Не уповай на князя.
Не дожидайся подарков князя.
Князь прощать не станет.
В приближенном князя — княжеский дух.
Поссорившись с князем, Не спорь с его холопом.
Князь (говорит) сидя, уздень — стоя. (Если не стар, на совете.)
Обычай сильнее княжеского нрава.
Князь изгонится, Обычаи останутся.
Княжескому сыну — узденьское воспитание.

     Несмотря на готовность всячески поддержать и возвысить истинных князей, народ твердо помнил и о своих правах, достоинстве, чести. Конечно, князь стоял в иерархии выше узденей (дворян и свободных общинников), что выражалось и во внешнем виде — только князь надевал белую черкеску (акъ чепкен), красные сапоги (къызыл чурукъла) и ездил на белом коне, — и подчеркивалось во взаимоотношениях и пр. Уздень не мог что-либо передать князю через кого-либо и обязан был прийти на его подворье сам. Но княжич получал узденьское воспитание — в этом и уздень, и будущий князь были равны. Князь не имел права нарушать обычаи, введенные не им, а тем более отменять их или заменять на другие. Наоборот, одним из признаков истинного князя являлось его строгое следование традициям. (Не руководствовался ли великий Кязим положениями Кодекса, когда писал свое стихотворение «Нам нужны такие князья…»?) Народные обычаи сильнее правителей, если народ остается народом, не превращается просто в серую, покорную, бездумную массу (или пока его не превратят в таковую).

11. БИЙ СЫЙЫ — ЧЕСТЬ КНЯЗЯ

     Бий айтханнга мадар жокъ.
Элмен айтды — эл айтды.
Адет бир да, сый башха.
Бийге жумушунг болса,
Арбазына кесинг бар.
(Сабийни иерге жарамайды.)
Бийни жери — тёр.
Бийни тою — элни тою.
(Элде болгъан эр киши ары жы-йылады.)
Бий таягъын жерге къакъса, Оноу битгеннге сана.

     Волю князя не выполнить нельзя.
Что скажет элмен, то скажет и село.
Этикет один, да почет разный. (Князю — один, узденю — другой.)
Если у тебя есть дело к князю
Ступай на его двор сам.
(Посылать подростка было нельзя.)
Место князя — на возвышении.
Пир князя — пир всего селения.
(На него приходят все мужчины в селении.)
Когда князь ударяет посохом
о землю, Значит, решение им уже принято.

     Волю князя не выполнить было нельзя, но не потому, что его боялись, -уздени высоко ценили свое достоинство и никому не позволили бы себя унизить. Но непослушание внесло бы разлад в жизнь общества, началась бы неразбериха. Кроме того, Кодекс по отношению к правителям разного ранга не употребляет слова «добрый, человечный» и пр., он требует от князя только то, что возможно требовать от человека, осуществляющего власть. Нельзя не выполнить его волю еще и потому, что князь такого своевольства не простит. И Кодекс его не осуждает, явно придерживаясь принципа единоначалия (эта же позиция четко и недвусмысленно высказана и в нартском эпосе; можно сказать, что и в эпосе, и в Кодексе царит монархический дух). И, конечно, каков князь, таков и его приближенный.
Считалось необходимым для решения важных вопросов собирать на совет самых достойных людей, и князь обычно играл роль председателя. Знаком, показывающим, что он выслушал все мнения и принял решение, был удар посохом о землю. Сидеть на таких советах имели право только князь и старшие, юноши слушали стоя.
Мы уже говорили, что главным символом, знаком, графически выражающим образ карачаево-балкарского мышления, является круг с точкой в центре (более поздняя модификация — ромб). Истинный правитель и является этой самой точкой в круге (хал) — в народе (халкъ).
Следует отметить, что из аристократической среды вышли многие выдающиеся представители просвещения, науки, литературы, искусства.

12. КЕРТИ ЁЗДЕН — ИСТИННЫЙ УЗДЕНЬ

     Халкъ ёзеги — ёзден урлукъ.
Ядро народа — узденьское семя (потомство).

     Кюн ёзеги — от,
Ёзден ёзеги — ёт.
Суть солнца — огонь,
Суть узденя — смелость.

     Къара киши антына ёлмез. (Ёзден антын унутмаз.)
Каракиши клятве не изменит. (Вариант: Уздень о клятве не забудет.)

     Керти ёзден — нарт кибик,
Чаришге барлыкъ ат кибик.
Истинный уздень подобен нарту,
Подобен коню накануне скачек (подтянут).

     Ёзден: «Къайры?» — деп сормаз,
«Нек?» — деп апчымаз.
Уздень не спрашивает: «Куда?»,
Не теряется, спрашивая: «Зачем?».

     Ёзден сюйген — кёк чепкен.
Уздени любят серые чекмени.

     Ёзденни эки нёгери — Миннген аты бла эгери.
У узденя два товарища -Верховой конь и гончий пёс.

     Керти сёзню ёзден айтыр,
Жашырмайын кёзден айтыр.
Правду скажет уздень,
Скажет, открыто в глаза.

     Ёзденни ашы бла ойнагъан
Башы бла ойнар.
Кто пренебрегает угощением узденя,
Тот рискует своей головой.

     Ёзденни сёзю — эки (не хау, не угъай).
У узденя два слова (да или нет).

     Ёзден ёлсе — окъ тийип.
Смерть узденя — от стрелы (пули).

13. АМАН ЁЗДЕН — ПЛОХОЙ УЗДЕНЬ

     Тамгъан суучукъ кезлеу тюйюл,
Къызгъанч адам ёзден тюйюл.
Вода, текущая по капле — не источник,
Скупой человек — не уздень.

     Иги ёзден — жыр къайгъылы,
Аман ёзден — чыр къайгъылы.
Аман ёзден жолда табылыр,
Анга тюбегенни эшиги жабылыр.
Ёзден къаны болмагъан
Атын баудан чыгъармаз.

     Хороший уздень думает о песне,
Плохой уздень — о наваре (в бульоне).
Плохой уздень обретается на дорогах,
Кто с ним встретится — пропал (он разбойничает).
В ком нет узденьской крови,
Коня из конюшни не выведет.

     Къоркъакъ ёзден къулдан аман.
Трусливый уздень хуже холопа.

     В социальной иерархии уздени стояли ниже князей и составляли основную массу народа. Ниже их стояли крепостные (къул) и домашние рабы и рабыни (къазакъ, къарауаш). Сословное деление карачаево-балкарцев было довольно сложным, поскольку эти четыре сословия внутри себя имели еще и другие подразделения. Такое понимание стратификации общества представлено в работе М. К. Абаева, автора очень компетентного, но осветившего этот вопрос лишь мимоходом, поскольку тема его известного очерка «Балкария» (1910 г.) была иной.
Уздени делились на две категории: дворяне, именуемые акъ ёзденле «белые уздени», сырма ёзденле «почтенные уздени», уллу ёзденле «большие уздени», къаракиши «истинные мужи»; и свободные общинники, которых именовали просто ёзденле или къара ёзденле «черные уздени». Но вторые не считали себя ниже первых, да и никаких привилегий у «белых узденей» не было — все они, вероятно, потомки дружинников, воинов-профессионалов.
Следует отметить некоторую путаницу в сословной терминологии. Например, некоторые авторы считали каракиши следующим после «белых узденей» сословием. Но, с другой стороны, первый балкарский историограф М. К. Абаев всех узденей именует «къаракиши». Истина, вероятно, находится посередине. По сведениям Н. Ф. Грабовского, в Балкарии, например, в год освобождения от крепостного права было около 4700 каракиши. Они являлись свободными людьми, но не имели своих участков (частная собственность на землю у карачаево-балкарцев была с давних времен), поэтому считались арендаторами княжеских полей и покосов. Об этом и говорит Н. Ф. Грабовский: «Зависимость каракишей была исключительно поземельная».
Общее количество каракиши и крепостных (кулов, около 2700 чел.) составляло 7400чел. Вычтя эту цифру из общей численности тогдашнего населения Балкарии — 10 100 (карачаевцев в этот же период было около 14 тыс. чел.), получаем цифру 2700 чел., куда входили и князья, и рабы, и первостепенные уздени (владельцы земельных участков). Рабов много быть не могло, в них не было особой необходимости. Нельзя поэтому считать их сословием, как и духовенство. Не могло быть много представителей и аристократии. Вероятно, большую часть из указанных 2700 чел. составляли «белые уздени». С учетом сказанного дореформенная стратификация представляется в следующем виде:
1. Князья и представители княжеских фамилий.
2. Большие уздени.
3. Каракиши.
4. Кулы.
Вполне возможно, что М. К. Абаев мимоходом высказал сведения о посословном делении общества в более ранний период истории, когда число рабов было большее, а все уздени именовались «къаракиши» («истинные мужи»), т.е. «больших» узденей еще не так много, чтобы выделять их из общей массы свободного населения. Наличие у последних своих земельных участков говорит о том, что они, скорее всего, получали их от князей за какие-то заслуги, как и позже, увеличиваясь в числе. До начала принятия ислама, возможно, было гораздо более многочисленным и жречество (если судить по дошедшему до нас огромному фольклорному наследию, в создании которого самую активную роль играло именно жречество).

     Возможно, стратификация тогда выглядела по другому:
1. Князья и представители княжеских фамилий.
2. Чанка (потомки князей от неравных браков с женщинами уздень- ского сословия; потомков князей от крепостных и наложниц-рабынь (къара къатын) называли туума).
3. Жрецы (байчи).
4. Большие уздени.
5. Каракиши.
6. Кулы (крепостные).
7. Рабы.
Не исключено, конечно, что жрецы стояли выше, чем чанка, и что князь являлся одновременно и главным жрецом, совмещая духовную и светскую власть в одном лице. Возможно, предложенная здесь стратификация общества имела место и в государстве Алания, где над князьями возвышался царь. После разгрома Золотой Орды Тамерланом и геноцида, учиненного им в Алании, общество вернулось к более простому устройству, а на месте Аланского государства появились отдельные княжества (общества), связанные друг с другом в некое подобие конфедерации. Вновь возникли органы периода военной демократии — тёре, теперь уже представительно-судебные а не просто собрания всех свободных мужчин.
В Кодексе довольно подробно обрисован образ настоящего узденя, перечислены достоинства, которыми он должен обладать. Это и мужество, и всегдашняя молодцеватость, подтянутость, прямая, открытая речь, безусловная верность клятве, своим товарищам и товариществу, забота о посмертной или прижизненной славе, верность узденьским традициям, и конечно, щедрость (простая, материальная); если разбойник и обжора все же названы «плохими узденями» — они могут еще исправить свое поведение, то скупой человек — вообще не уздень, как и малодушный.
Самой достойной смертью для истинного витязя-узденя считалась смерть на поле боя, причем даже не от кинжала или сабли (что означало бы проиграть в единоборстве или быть заколотым), но пасть именно от стрелы или от пули, сражаясь стоя. Это признавалось наилучшим концом и для князя — как и уздень, перестав участвовать в набегах, он признавал свою старость и слабость (что для узденя считалось предосудительным). Такое отношение к смерти и понимание своей роли ярко отразились во многих историко-героических песнях, например, в песне «Чёпеллеу Загаштоков», «Бекмурза и Кайсын» и др.
Суть истинного узденя — быть воином; мужество не должно было покидать его никогда. Если его неожиданно вызывали, будь то знакомые или незнакомые люди, в любое время суток, он молча собирался и ехал. Он не имел права отказаться от поединка или от участия в набеге по призыву князя, не выйти по тревоге на оборону селения и т. д. Не случайно клич гласил: Анты болгъан къара киши, атлан! — «Истинные мужи, имеющие клятву, — по коням!»
Разумеется, это не означало, что уздени не занимались обычным трудом. Именно их труд и обеспечивал благосостояние общества, поскольку они и составляли основную массу. Зависимое население во время освобождения от крепостного права (на Кавказе — в 1866 году) составляло приблизительно 30-35 процентов.
Слово ёзден, вероятно, от ёз «сам, свой» — «самостоятельный», или «исконный».

14. КЪУЛ — ХОЛОП

     Къулну кёлю — къоргъашин.
Кесингден туумай, ул болмаз,
Сатып алмай, къул болмаз.
Аман айланыргъа тул уста,
Аман айтыргъа къул уста.
Къул башха, жалчы башха.
Къул кесине бий тапхынчы,
Жанына тынчлыкъ келмез.
Жалынчакъ ёзден къулдан аман.
Къулну бий этсенг,
Анасын къарауаш этер.

     Душа холопа — свинцовая (слабая).
Не рожденный от тебя — не сын,
Некупленный (тобой) — не холоп.
К разврату склонны вдовы,
К сквернословию — холопы.
Холоп — одно, батрак — другое.
Пока холоп не найдет себе господина,
В его душе покоя не будет.
Заискивающий уздень хуже холопа.
Возведи холопа в князья —
Он свою мать в рабыню обратит.

     Отличие между свободными и крепостными заключалось вовсе не в имущественном неравенстве, некоторые кулы были богаче многих узденей. Но кулы не давали присяги и не ходили в набеги или походы. Поэтому не обязаны они были и вставать на защиту села в случае нападения (если не делали это добровольно). Но порученный им скот они охраняли от набежников с оружием в руках, вместе с батраками.
Сословие зависимых крестьян образовалось частью из купленных у других владельцев, частью из захваченных в плен во время набегов. Это было чисто трудовое население, поэтому никто к ним по поводу их занятий претензий не имел и никто их не презирал. Слово къул стало нарицательным, обозначало человека невоспитанного, неотесанного, готового обидеть или оскорбить слабого и т. д., по той, вероятно, причине, что нравы в этой среде были проще, грубее, да и зависимость не предполагает особого уважения к тому, кто находится в таком же положении. Разумеется, не все кулы были столь примитивными, как и не все уздени и князья соответствовали представлениям об истинных узденях и князьях, что неоднократно подчеркивается в Кодексе.
Переход зависимых в узденьское сословие был невозможен, даже при наличии особых заслуг. Причина, видимо, в том, что народ верил в силу наследственности, считая, что кул, в большей или меньшей степени, сохранит наклонности своих предков, — это во-первых, а во-вторых, он не смог бы переменить род, который оставался бы в зависимости.
Можно привести случай, произошедший в одном из балкарских ущелий. Во время набега на Сванетию балкарцы захватили и угнали с собой несколько человек. Среди них был и юноша, почти подросток. При разделе трофеев он достался одному из набежников, человеку крутого нрава, который решил сделать из него домашнего раба (къазакъ). Через некоторое время юноша бежал, но был пойман и избит. Он бежал и во второй раз, был снова пойман и избит, а вдобавок хозяин лишил его обуви — по каменистой местности босиком далеко не уйдешь. Наступала осень, скоро закрылись бы все перевалы, ведущие из Балкарии в Сванетию. Но юноша бежал и в третий раз. Хозяин шел за ним не спеша, по кровавому следу на первом снегу, зная, что теперь остался только путь, который на границе прерывался широкой расселиной над пропастью. Он уже почти догонял беглеца, ковылявшего по камням босиком. И тут юноша рванулся из последних сил, птицей перелетел через расселину и плашмя растянулся на скале, по ту сторону. Балкарец подошел к пропасти, смерил глазами ширину расселины и покачал головой. Юноша тем временем очнулся и, оглядываясь (опасаясь выстрела), побрел по каменистой дороге. Но тут балкарец окликнул его: «Эй, погоди!» Юноша остановился, а балкарец снял свои чабуры, оставшись в шерстяных носках, и швырнул их через расселину: «Возьми, надень, а то помрешь или ноги отморозишь». (Рассказ этот слышал поэт М. X. Мо-каев в Сванетии, в гостях у родичей.) Смысл поступка балкарского узденя ясен: он признал, что юноша-сван по своему духу рабом не является, признал его равным — а равному следует помочь.
В отличие от крепостных, батраки (до 1866 года) были из свободных, но обедневших узденей. Батрачество не считалось позором, посколькуявлялось временным состоянием и подразумевало договор, работу по найму, — честный труд. Конечно, род, если был в состоянии, старался не допустить и этого, помогая родичу быстро выбраться из нужды.
В данных изречениях подразумевается то сословный смысл термина къул, то нарицательный. Подлинным, прирожденным кулом является тот, кто не может и не хочет жить своим умом и своим трудом, низкий, угодливый, грубый: ему нужен хозяин, которому он смог бы угождать и от которого получал бы указания и поощрения. Такой прирожденный холоп считает зависимость нормальным состоянием, и если бы вдруг довелось ему воссесть на место князя, действия его были бы не предсказуемы.
Не следует думать, что кулы представляли собой некую серую массу, сплошь состоящую из грубых, тупых или забитых людей. Как уже говорилось, они составляли около трети населения, жили своим трудом, имели оружие, а многие и верховых коней.
Н. Ф. Грабовский писал в 1870 году о балкарцах: «…в горах таких бедных семейств, которые не имели бы пары коров, быка, 10-20 баранов, почти нет». При освобождении от крепостного права они заплатили владельцам огромные средства. Приведем конкретные цифры (в скобках количество голов, которое у них осталось). Приблизительно на 2800 крепостных в Балкарии приходилось: лошадей — 785 (343), коров — 6053 (2074), овец — 40 258 (13 814). Кроме того, у них забрали большую часть пахотных и покосных участков. В Карачае накануне реформы (в 1850 году) в среднем на один двор приходилось 79 голов скота.
Гораздо хуже было положение соседей — кабардинских крепостных, насчитывавших около 12 000 человек. Они имели до освобождения (в скобках — после выкупа): 440 лошадей (335), 10 648 коров (6966), 5215 овец (3214).
(Позже, в 1906 году, правительственная комиссия (по имени ее руководителя называемая Абрамовской) отмечала, что по количеству скота карачаевцы имеют наиболее высокие экономические показатели среди всех народов Кавказа: лошадей — 33 756, крупного рогатого скота -175 027, мелкого рогатого скота — 487 471. Это в несколько раз больше того поголовья, которое имелось во всей Карачаево-Черкесии 90 лет спустя.)
Такие состоятельные и трудолюбивые люди никак не могли быть забитыми или униженными. Заметим, что в насмешливых изречениях, созданных узденями, говорится только о грубости и невоспитанности кулов, но не о других «сословных» пороках. Кулы, между прочим, не оставались в долгу, платя узденям той же монетой: Ёзденме деп, кесин Темир-Къазакъгъа тагъады — «Чванясь тем, что он уздень, возносит себя до Полярной звезды»; Ёзден сёзю ёзен сууну ызына айландырыр -«Уздень на словах и реку в долине вспять повернет», и т. д. Есть и другие, гораздо более хлесткие выражения. Среди кулов наверняка было немало представителей того замечательного типа, со всеми его достоинствами и недостатками, который выведен Сервантесом в бессмертном образе Санчо Пансы, или Гашеком в образе солдата Швейка. В традиционном карачаево-балкарском обществе, где наибольшее влияние имели жреческо-воинские воззрения и нормы, кулы фактически исполняли роль касты вайшья (собственников, буржуа).

15. ЖЫР БЛА ЖЫРЧЫ — ПЕСНЯ И ПЕВЕЦ

     Жыры барны жолу бар.
Жырны жолу — жюрекге.
Жырны жолу — Тейриге.
Жыр жюрекни уятыр.
Жырчы келсе, жыр келир.
Жырчы жырын унутмаз.
Жырчыны сыйы тойда чыгъар.
Жырчы ат алып кетер,
Жыры къанат керип жетер.
Жырчыгъа дуния эркин.
Жырчыгъа тийген — Тейрини жауу.
Жырчы къаны тёгюлмез.
Эрни саны къырда къалыр,
Аты-жаны жыр да къалыр.

     У кого есть песня, у того есть и путь.
Путь песни — к сердцу.
Путь песни — к Тейри.
Песня будит сердце (слушателя).
Когда приходит певец, приходит и песня.
Певец свою песню не забудет.
Певец в чести на пирах.
Певец уедет, получив коня,
Песня догонит его на крыльях.
Для певца мир просторен.
Обидчик певца — враг Тейри.
Кровь певца не прольется.
Тело героя останется в степи,
Имя и душа его останутся в песне.

     Певец в традиционном карачаево-балкарском обществе был персоной важной. Он был человеком, ответственным за сохранение памяти о прошлых и настоящих событиях. И именно безымянным певцам мы обязаны не только появлением нартского эпоса, но и большого числа историко-героических песен, многие из которых по сути являются поэмами. К сожалению, сохранилось не более пяти десятков этих песен, от других остались только названия — «Песнь о Гекки Аттоеве», «Песнь о Бостане», «Акка и Киши» и др. Можно считать чудом, что карачаево-балкарский народ, несмотря на всю его трагическую историю, сохранил до сегодняшнего дня огромный пласт народных поэтических произведений, которые тематически можно разложить на семь больших частей:
1. Мифологическая поэзия, трудовые песни.
2. Детские потешки, считалки, колыбельные и т.д.
3. Героический эпос «Нарты».
4. Ёзден Адет.
5. Историко-героический эпос.
6. Духовные стихи и поэмы (на религиозные темы).
7. Народная лирика.
Главное требование, которое предъявлялось к песне, помимо оригинальной мелодии и художественных достоинств текста, — быть правдивой. Последующие исполнители обязаны были сохранять её в чистоте. Фактически отрицалась всякая возможность изменения оригинала, даже в лучшую сторону. Отсюда и другая особенность древних песен (как нартских, так и историко-героических) — неукоснительное соблюдение последовательности хронологической и событийной. Карачаево-балкарская старинная песня всегда старалась последовательно изложить весь ряд событий, включая и происходившие до рождения главного героя.
За сочинение талантливой, правдивой песни автор получал в награду скакуна. Певец входил в число фигур неприкосновенных, наряду с князем, святым, мудрецом, послом, народным вождем (бачама), главой Тёре, — согласно народным представлениям, их убийство предвещало большие беды.

16. МИДИР — ПРИМИРИТЕЛЬ (МИРОТВОРЕЦ)

     Жарашдыргъан — сууаплы,
Талашдыргъан — жууаплы.
Примиряющий будет благословен,
Сеющий вражду будет в ответе.
Къанлыны сёзю — бичакъ,
Слово кровника — нож,
Мидирни сёзю — минчакъ.
Слово примирителя — четки.
Мидирлеге къайырылма,
На примирителей не злись,
Эл адетден айырылма.
Народный обычай не отвергай.
Айта билген — сууутур,
Умеющий сказать — остудит,
Айта билмеген — къозутур.
Неумеющий — распалит.
Мидир келсе — сабырлыкъ келир,
Ишин этсе — мамырлыкъ келир.
С примирителем приходит спокойствие,
Если ли справится с задачей — приходит мир.

     Акъылы келишмеген Ачыкъ сёзню дау су нар, Терслигине ийилмеген Мидирлени жау сунар. Терсакъылны арбазына Мидир болуп барма.

     Несговорчивый человек Открытую речь считает обвинением, Не признающий свою вину, В примирителях видит врагов.
Не иди примирителем, Во двор самодура.

     Примирители (мидирле) не представляли собой специальную группу людей. Это был обычно князь, к словам которого прислушивались или сельчане, пользующиеся доверием и уважением, умные, рассудительные, влиятельные. Во многом благодаря этому институту кровная вражда у карачаево-балкарцев уже в средневековье сошла на нет. Даже в нарт-ском эпосе вина за убийство не рассматривается как вина всего рода, а только самого убийцы. Идеальный герой эпоса, могучий и бесстрашный Карашауай вообще отказывается от мести за своих сводных братьев, поскольку виновниками вражды были они сами. Основной же причиной отмирания у карачаево-балкарцев кровной мести, неизбежного следствия родового строя, было раннее возникновение тюркских государств — Ски-фии-Гуннии-Хазарии, Великой Болгарии, Алании, Золотой Орды; как известно, государство и родовой строй несовместимы.
Но кровная месть продолжала существовать у карачаево-балкарцев в более легкой форме, т. е. виновным признавался не весь род, а только сам убийца, и только с ним и следовало расправиться. Г.-Ю. Клапрот писал (в 1808 году) о карачаевцах: «Если кого-нибудь убьют, его родственники принимают все меры к отомщению за его кровь путем смерти убийцы, что, по их мнению, является единственным средством успокоить душу покойного и свою совесть. Иногда, однако, князь старается примирить обе стороны и приглашает всех родственников с одной и другой стороны; закалывают быка или овцу, которых и съедают, причем выпивают много пива. Дело заканчивается тогда обычно примирением». И далее: «Если же убийство было совершено не преднамеренно, то хотя его и рассматривают как преступление, но примирения легче достигнуть и оно почти всегда удается».
Но дело не только в вендетте. Причин для вражды между людьми всегда было предостаточно. Стабилизации жизни общества, его сплоченности и служили примирители.
Разумеется, к исполнению этой миссии они приступали после обращения одной из сторон, но могли и отказаться, если полагали, что дело безнадежно. Примирение, достигнутое благодаря мидирам, считалось их большой заслугой, благодеянием. Не выслушать их, ссориться с ними означало уронить свое достоинство в глазах народа, расценивалось как тупоумие и самодурство.

17. МОЛЛА, УСТАЗ — МУЛЛА, УЧИТЕЛЬ

     Молланы этгенине къарама да,
Айтханына къара.
Молла да билгенин айтады.
Тынгылауукъ тын бузар,
Жарты молла дин бузар.
Ахгаы эфенди элни ауузуна къаратыр.
Эфенди осалды деп, намазынгы къойма.
Эфендиле кёп болсала,
Арада бус хам чыгъар.
Адамлыгъы болмагъанны
Моллалыгъы — тюнгге дери.
Устазын сохта озар.
Биле эсенг — ашырма,
Билмей эсенг — жашырма.
Акъыллыгъа билдирсснг,
Билимин чыракъ этер,
Акъылсызгъа билдирсенг,
Билимин бичакъ этер.

     Смотри не на дела муллы,
А на его слова.
Мулла тоже говорит только то, что знает.
Покой нарушает молчун,
Религию нарушает мулла-полузнайка.
Хорошему мулле весь аул в рот смотрит.
Из-за плохого муллы молитву не оставляй.
Когда мулл становится слишком много,
В их среде возникает ересь.
Святость недостойного
Длится до обеда.
Наставника превосходит ученик.
Бели знаешь — не выпроваживай,
Если не знаешь — не скрывай.
Научишь умного —
Он свои знания сделает светильником,
Научишь глупого — Сделает его ножом.

     Адам юйретир, жашау тюзетир.
Человек научит, жизнь поправит.

     Особую прослойку составляли в традиционном карачаево-балкарском обществе представители духовенства (молла, эфенди), исполнявшие также и обязанности учителей. Трудно сказать, каков был социальный состав священников до реформы 1866 года, но позже среди них были выходцы из всех сословий. Статус священнослужителя высок и сейчас, несмотря на тяжкий период государственного атеизма, когда репрессировали многих выдающихся представителей духовенства, а те, кому пришлось нести их обязанности, редко соответствовали предъявляемым к ним требованиям, не зная арабского и не имея богословской подготовки. Ислам был принят карачаево-балкарцами относительно поздно, не ранее конца XVIII века, причем без насилия, но быстро и прочно укоренился в народном сознании. Почва для него была давно уже подготовлена древней прамонотеистической религией (тенгрианством) и христианством, рано принятым тюрками-аланами из Византии. (Исследователи, считающие, что ислам является только тонкой поверхностной пленкой над сохранившимися языческими верованиями, путают хорошую сохранность мифологии с приверженностью язычеству. Но это совершенно разные вещи.)
Одежда духовенства, судя по фотографиям конца XIX века, продолжала оставаться такой же, как и у всех других, — чекмень, газыри, папаха, пояс с подвешенным на нем кинжалом, рубаха с высоким воротом. Отличительным признаком был только сарых — намотанная на папаху полоса белой или зеленой ткани.
Как мы уже говорили, вера входит в число даров Бога, поэтому ей научиться нельзя, она или есть или ее нет. Это убеждение настолько сильно сидит в народном сознании и настолько в характере типичного карачаево-балкарца, что не позволяет ему превратиться в фанатика, стремящегося навязать свои взгляды другому, как он и не думает, что можно научиться таланту или перенять его. В таких случаях обычно говорят: Аллах бермегеннге не этериксе? — «Что поделать с тем, чего Бог не дал?» Поэтому, если карачаево-балкарец верует, то спокойно и твердо, а если не верует, то так же спокойно, не впадая в «воинствующий атеизм». Но немало и стоящих посередине, не знающих даже, веруют они или нет (но мало кто из них в этом признается).
Мулла пользовался в обществе почетом и уважением, его слово было веским, если он вел себя как подобает священнослужителю, имел высокую мораль и знания. В противном случае к нему относились равнодушно, не ценили и не уважали, и даже открыто насмехались — ведь он же самозванец, его вера — только притворство. Но это не означало, что в аморализме муллы винили религию, от имени которой он выступал. Он не пророк, он только один из массы, и следовать нужно не тому, что он делает, а тому, что он говорит. Он отвечает за себя и свои поступки, как и каждый. Если же мулла был не очень знающим, но не нарушал правила морали, его прощали — «способностей у него нет, но ведь свои обязанности исполняет». Не всем дано быть святыми или мудрецами.
Тюрки, как отмечал в одной из своих работ великий ученый Николай Трубецкой, не склонны к сектантству, как и к фанатизму. Это справедливо и в отношении карачаево-балкарцев. Причину возникновений ересей (бусхам, вероятно от буз — «разрушать, нарушать») Кодекс видит в соперничестве мулл: когда их становится слишком много, их человеческое тщеславие, честолюбие, мирское ставят сакральное, божественное на службу себе.
Следует обратить внимание на последнее изречение. Придавая большое значение знанию, ученью, призывая уважать учителей, Кодекс, тем не менее, главным наставником считает саму жизнь, личный опыт. Знание, полученное из уст другого человека, неизбежно искажается. Один и тот же предмет в разных зеркалах отражается по-разному.

18. ШЫЙЫХ, ШАЙЫХ — СВЯТОЙ

     Шыйых байлыкъ излемез.
Малынгы алып кетсе да,
Шайых адамгъа айып салма.
Шыйых махтаудан узакъ.
Шыйыхны ашы — намаз.
Шыйыхны айтханы — керти,
Этгени — тюз.
Жалгъан шайых жалгъан айтыр,
Ийнанмасанг — аман айтыр.

     Святой богатства не ищет.
Святому не пеняй,
Даже если он уведет твой скот.
Святой от тщеславия далек.
Пища святого — молитвы.
Слова святого — верные,
Дела — праведные.
Лжесвятой изречет ложь,
Не поверишь — обругает.

     Святой — это человек, живущий сразу в двух мирах — здешнем и вышнем, горнем, он уже слился духом с небесами. Если благородному все же нужны земные богатства (пусть он ими и не дорожит), если мудрец погружен в размышления и занят учением, то для святого это уже пройденные этапы, он полностью свободен от всех привязан-ностей к земному. Ему не нужны ни власть, ни богатство, ни слава, его пища чисто духовного свойства (о некоторых людях, признаваемых народом за святых, рассказывают, что они обходились стаканом молока в сутки или даже вовсе не принимали пищи, но выглядели здоровыми и сильными людьми). И только по этим признакам и по способности творить чудеса можно отличить настоящих святых от тех, кто желает стяжать славу праведника. Святой обладает иной логикой, поскольку провидит будущее, и часто смысл его поступков становится ясен спустя долгое время. Остается только верить ему. Его помощь людям — милосердие.
Слово шыйых, шайых считается арабизмом. Но в арабском шейх означает вождя племени, общины или клана, а не святого. Поэтому, вероятно, это слово исконно тюркское и происходит от корня сай, шай, шан — «избирать, почитать, доверять»; «избранник», откуда и сыйлы «святой, почитаемый, священный».

19. БАЧАМА — ВОЖДЬ

     Халкъ бачама халкъдан чыгъар.
Эр бачама сау халкъны бирге жыяр,
Сер бачама сау халкъны бетин жояр.

     Народный вождь появляется из народа.
Вождь-герой весь народ объединит,
Глупый вождь весь народ опозорит.

     Жыйын башчы къаргъа болса,
Жыйынын бокъгъа элтир.
Элине жарсымагъан
Бачамалыкъ эталмаз.
Элге бачама керек,
Бачамагъа эл керек.
Бачаманы сёзю — тёре.

     Бели предводитель дружины —
ворона, Она приведет ее к навозной куче.
Кто не печалится о своем народе,
Быть вождем не сможет.
Народу нужен вождь,
Вождю нужен народ.
Слово вождя — закон.

     Не следует путать вождя (бачама) с князем, ханом, падишахом или другими правителями. Они могут быть какими угодно — добрыми, злыми, талантливыми, глупыми, умными и т. д. Вождем же народ называет только харизматическую личность, которая появляется в трудную, опасную, критическую для нации пору, личность, в которой воплощены многие лучшие черты народа, а главное — его устремления и воля. Обычных правителей народ рано или поздно забывает, имена некоторых остаются в песнях, но вождей он помнит всегда, независимо от того, достигли они успеха в начатом деле или нет. Таковы, например, Карча, стремившийся объединить Балкарию и Карачай в единое княжество (XV век), и Сосуран Абаев, пытавшийся объединить Балкарию (XVII-XVIII вв.). Оба потерпели неудачу, но остались в памяти народа как выдающиеся личности. Подлинный вождь и народ нужны друг другу -ведь речь идет о жизни и судьбе. И только человек, который действительно печалится о народе, может стать ему вождем, и только его слова нужно воспринимать как закон.
Вероятно, в истории не раз случалось, что народ обманывался в своих надеждах, вознося людей, которые качествами вождя не обладали. Примечательно, что итог их «деятельности» народ оценивает как свой позор (а не только позор «вождя»), не снимает ответственности с себя.

20. АКЪЫЛМАН — МУДРЕЦ

     Акъыл бла адамлыкъ — бирди.
Къолу артыкъны — къолу ортакъ,
Акъылы артыкъны — акъылы ортакъ.
Акъылманны айтхан сёзю
Игилеге анг къошар.
Акъылман айтыр,
Эл къатлар.

     Разум и человечность — одно и то же.
Руки умельца и разум мудреца —
Общее достояние.
Каждое слово мудреца
Достойным прибавляет понимания.
Мудрец скажет,
Народ повторит.

     Акъыл сёзню акъылман эшитир.
Мудрое слово расслышит мудрец.
Акъылманны эси — къыбламан.
Разум мудреца — компас.

     Акъыл бир да, иннет башха.
Акъылманны эсли озар.
Ум один, да помыслы разные.
Мудрого превзойдет внимательный.

     Если святой является высшим воплощением нравственности, вождь -политической воли народа, то мудрец — воплощение его разума, т. е. соединяет в себе ум и нравственность. Задача и счастье мудреца в том, чтобы понять суть происходящего или явлений, обобщить их новые знания и сообщить людям. Но вложить в души людей понимание не под силу никому. Понять до конца слово мудрого может только тот, кому дано, -другой мудрец. Однако и обычным людям оно прибавляет ясности, указывает направление. Поэтому народ и помнит их изречения, пусть и позабыл их имена (этот Кодекс — полное тому свидетельство). Замечательно, что здесь подчеркивается значение внимания — только благодаря ему и возможно знание и сама мудрость. Внимательный замечает то, что происходит у всех на глазах, но чему другие не придают значения, и тогда открываются новые грани жизни, природы, человеческой души.